Минск и Москва

Минск и Москва

Поездка в Минск и в Москву разделилась для меня на две чёткие части: сентиментальную и ностальгическую в Минске; культурную программу вперемешку с комическими и грустными наблюдениями в Москве.   I Минск   Я прожила в Минске почти сорок лет, первых лет, молодых лет, счастливых и не очень, радостных и грустных, у меня с каждой улицей в центре связаны воспоминания, в которых всё перемешано – и радость, и грусть, и нежность, и обида, и вина, и ошибки, и успехи, и всё, всё, что я старательно забывала многие годы, и что вдруг нахлынуло на меня почему-то именно в эту, уже не первую после отъезда поездку неожиданной густой волной воспоминаний. Минск, в котором прожили бòльшую часть своей жизни мои родители и, кто знает, возможно и я, вошёл в их жизнь почти случайно. Мой отец, отвоевав, после войны поступил в аспирантуру Московского финансово-экономического института. В Минск же был распределен по окончании ВГИКа мой дядя Женя, Евгений Ганкин, единственный брат моего отца, переживший войну. Он же и заманил моих родителей в этот город, ставший позднее местом моего рождения. Дядя был кинохудожником, и в моем фотоальбоме много его фотографий с разными знаменитостями: с актерами, с писателями. Думаю, что это редкая фотография Высоцкого с Мариной Влади; последний справа мой симпатичный и талантливый дядя. Вообще, у меня были интересные дядья. Если хватит жизни, о них надо бы когда-нибудь написать. На этой тихой улице в самом центре города прошли мои школьные годы. Вот они, мои окна, на последнем этаже слева от трубы, седьмое, восьмое и девятое слева; седьмое, восьмое и девятое справа. В хорошую погоду я любила лежать на подоконнике, смотреть вниз на реку, на беседку, и мечтать, как полагается девочкам в 16 лет, о великой любви и о необыкновенной жизни, которая меня ждет. На этом подоконнике я придумывала наивные стихи, которые меня приглашали читать по телевидению, и которые я потом сама же безжалостно уничтожила вместе с письмами от поклонников моего творчества, большая часть которых заканчивалась однообразно: “Жду ответа, как соловей лета”. Насчет соловья не уверена, но поклонники ответов не дождались, такими письмами меня было не пронять. Однажды то ли от высоты, то ли от вдохновения, то ли от мечтаний у меня закружилась голова, и я свалилась, правда, к счастью, не за окно, а внутрь комнаты, на пол. С тех пор у меня появилась боязнь высоты, которую я уже много лет старательно и не всегда успешно преодолеваю, чему очень способствует Боря, старательно подталкивающий меня к краю каждого встреченного нами обрыва. Кусочек истории – моей соседкой по подъезду была Герой Советского Союза Елена Мазаник, взорвавшая партизанской миной ( по официальной версии) генерального комиссара Белоруссии Вильгельма Кубе. В этот дом мы переехали из барака, когда я окончила первый класс. В этот доме я умирала. Мне было десять лет, я все понимала; в редкие промежутки, когда я приходила в себя, я слышала, как рыдала мама. Болезнь длилась долго. Потом мне рассказали, что в самую тяжелую ночь врач из скорой помощи отказалась что-либо делать со мной, заявив: “Я не буду ее колоть: нечего ее мучить, попрощайтесь, и дайте ей спокойно уйти”. Я выплывала из темноты на короткое время, погружалась во тьму опять, понимала, почему все плачут, но точно знала, что я не умру. Не знаю, что меня спасло: то ли соседка-врач, просидевшая ночь у моей постели и вводившая мне камфару каждый раз, когда слабело сердце, то ли невероятно дефицитный в то время гаммоглобулин, который семья каким-то чудом добыла в лечкомиссии, то ли эта детская вера в бессмертие, а скорее всего, просто обязательно должны были родиться мои девочки, а потом их девочки и мальчики. Во дворе этого дома была моя замечательная математическая орденоносная школа. Годы проведенные в ней я вспоминаю с нежностью, и с нежностью встречаюсь с моими одноклассниками, разбросанными по всему миру. В этот приезд первой поездкой, прямо с вокзала, была поездка на кладбище, к моим родителям и дяде Жене. На этой фотографии моя быстрая, боевая, острая на язык мама и мой интеллигентный, мягкий, деликатный, бесконечно добрый отец. Такая расстановка сил в моей семье сделала из меня на всю жизнь члена “лиги защиты мужчин”, а не держащую все ниточки в руках стереотипную еврейскую жену. Я подходила к своей школе, заходила в университет, встречалась с родными, которых там уже почти не осталось, провела два дня с одноклассниками, встречалась с однокурсниками, была в доме старого товарища, познакомилась поближе с новым интересным человеком, получила неожиданно много тепла в одном месте, зато недополучила там, где его ждала; т.е. всё было не так, как я просчитала, да и можно ли что-то просчитать в этом странном спектакле, который называется жизнь. Минск очень похорошел. Чистые улицы, много цветов, новые симпатичные бронзовые фигурки, новые памятники. На бывшем еврейском кладбище в Минске, которое ещё в моём детстве было превращёно в тривиальный сквер и которое я немножко...

Прочитайте больше

Copyright© maratravelblog.com