Австралия

Первый мой приезд в Австралию был в далеком 93-ом году. Были мы тогда еще лицами без гражданства (доброе советское правительство лишило нас гражданства в 1988 году, а американского, как многим моим корреспондентам известно, надо ждать 5 лет) и путешествовали с довольно необычными документами, которые по-английски назывались “Refugee Travel Document”, т.е. были заменителем паспорта для не имеющих паспортов беженцев. Подали мы на получение этих документов почти сразу после приезда, и первой дальней “заграницей” была для нас Канада, до которой нам теперь всего 40 минут езды.

По всей видимости, мы были необычайно активными беженцами: во многих странах пограничники не были с этими документами знакомы, и эти книжечки по приземлении рассматривались, обнюхивались, чуть ли не пробовались на вкус. В Чили пограничники нас даже один раз задержали, т. к. наш испанский примерно соответствовал их английскому, и они не могли понять, а мы не могли им объяснить, почему чилийские визы проставлены в документе, который паспортом ни одной страны определенно не является.

Чилийцы – люди доброжелательные, и примерно через час пограничники ворвались в тот отстойник, куда они нас поместили, с радостными воплями “No patria”, т.е. они поняли, что мы космополиты безродные, и это словосочетание стало одним из первых испанских выражений, которое я запомнила. До тюрьмы дело не дошло ни разу, и я честно могу писать “не привлекалась” и “под судом и следствием не находилась” во всех анкетах.

У нас есть целый альбом фотографий из первой австралийской поездки, где я, как у нас часто бывает, осталась человеком за камерой, и только эта некачественная фотография, снятая плохоньким фотоаппаратом против солнца, подтверждает, что я там была. Поколебавшись, я решила поместить её в записки в исторических целях. Коротенькие по моде того времени шорты подтверждают, какой молодой я тогда себя чувствовала, а, значит, была.

В смысле денежном тогда для американцев в Австралии были райские времена – наш доллар был вдвое дороже австралийского, и все ресторанчики казались недорогими, гостиницы и перелеты доступными. Это помогло нам, еще не научившимся тратить деньги с размахом, полетать и поездить по стране уже в первый приезд.

Думаю, что с поправкой на инфляцию их цены не сильно менялись, но наш доллар стоит сейчас ниже австралийского, и первое ощущение от продуктовых магазинов, кафичек и ресторанчиков – всё безумно дорого, в два, а то и в три раза дороже, чем в наших родных супермаркетах и ресторанах. Жалуются на это не только американцы, но и местные владельцы туристских бизнесов, сувенирных магазинов – американцы перестали у них покупать, да и приезжают гораздо реже. Для меня выход был один – радоваться наличию в кармане пластиковой карты, и, забывая про цены, смотреть страну, а смотреть там есть на что.

Я не сумела удержаться и все-таки поместила в эти записки фотографию здания, которое знают все, но Оперный театр в Сиднее и вправду заслужил свою славу. Театр необычен и хорош днем и ночью, изнутри и снаружи, в любом ракурсе.

Интересно, что датский архитектор Йорн Утсон свой театр не достроил и покинул страну в 1966 году из-за конфликта с властями, поклявшись никогда в Австралию не возвращаться. Хотя формальное примирение состоялось в конце 90х, и в театре есть его музей, свой шедевр он так никогда и не увидел.

За эти 18 лет Сидней очень похорошел. Центр в некоторых местах может дать фору Манхэттэну, ну а если прибавить к этому необыкновенной красоты бухту, океан, китов у порога, потрясающие горы в часе езды, то можно снять шляпу перед этим красавцем.

Я решила, что надо поехать смотреть китов. Мы вышли в открытый бурный океан на маленьком суденышке. Кораблик бросало вверх и вниз. Киты там были, но я их не видела. В те редкие минуты, когда мне удавалось приоткрыть глаза, я видела перед собой пару ярко-зеленых китайцев (я никогда не представляла себе, что можно достичь такого цвета), и мне становилось еще хуже, так что фотографийкитов у меня нет.
Эта фотография была снята в замечательном Ботаническом саду Сиднея, и на дереве висят не диковинные плоды, а летучие мыши, прозванные за похожие на лисьи уши и мордочки летучими лисичками, flying foxes.

Там же я снимала этих доверчивых большеглазых птиц. Как хорошо, когда в большом городе живут звери и птицы.

Вообще, жить в Австралии можно, и тот, у Визбора, Владик Коп, который “подался в городок Сидней, где океан, балет и выпивка с утра”, наверняка в этом городке прижился. А ведь первый флот, прибывший туда в конце 18-го века, был транспортом, вывозившим из Англии заключенных, или, как изящно выражается мой муж, Австралию заселяли зэки.

Интересно, что на создание Австралии в том виде и форме, как мы ее знаем, повлияла американская война за независимость. Англия многие годы отправляла правонарушителей в свою североамериканскую заокеанскую колонию, а именно, в Джорджию. Когда Америка отделилась, новым местом высылки стала Австралия, и очень вовремя, потому что когда вскоре туда приплыл Лаперуз, право Англии на материк уже было заявлено. Нам, англоговорящим, повезло, а то пришлось бы и в Австралии иметь дело с высокомерными французскими официантами.

Высылали туда в то время не только за серьезные провинности, но и за минимальные грехи тоже, например, за кражу перчаток или кружева. Возрастной ценз был похлеще, чем у отца народов; 7 лет считалось возрастом, при котором ребенка могли выслать. Новоприбывшие отбывали свои срока, и некоторые из них становились предпринимателями, стражами порядка, богатели и превращались в людей респектабельных и процветающих.
Некоторые из этих премудростейя постигла от многоопытных гидов, и их фраза о респектабельных уголовниках получила неожиданное подтверждение.

В Сиднее есть очень красивая синагога с соответствующим именем Great Synagogue. Моим гидом в ней был спокойный интеллигентный немолодой человек, учитель или адвокат, который волонтерствует таким образом. В конце весьма познавательного тура он привел меня и ещё двух жаждущих знаний в маленький музей, в котором на самом почетном месте висели портреты семейной пары, когда-то пожертвовавшей землю, на которой синагога была построена. Гид с гордостью сказал, что это его предки. Я прочитала подписи под портретами, и поняла, что его пра-пра-пра был заключенным, одним из шести еврейских уголовников, сосланных в Австралию с первым флотом. Вот так, муж меня все время попрекаeт моими предками-раввинами, а тут человек гордится своим предприимчивым зэком.

На этой фотографии Blue Mountains, Голубые горы в голубой дымке и знаменитые скалы под названием “Три Сестры”. До этих гор, скал, водопадов из Сиднея рукой подать.

Народ в Австралии приветливый, они хорошо отзываются на шутку, дружелюбны и вежливы. Ходить по городам поздно вечером как-то совсем не страшно. Но, конечно, лететь туда стоит не за приветливостью, а потому, что там есть на что посмотреть даже самому пресыщенному путешественнику.

Самое сильное впечатления от этой поездки – это, во-первых, знаменитый камень Айерс-Рок (Ayers Rock) в центре Австралии, в пустыне. Лететь туда лучше всего нашим летом, а их зимой, в сухой сезон, когда температура днем очень умеренная, а рано утром, когда едешь смотреть рассвет, на перилах лежит иней. Одетая в ветровку (и три свитера), я хорошо отдрожала, но это легче, чем 50 градусов по Цельсию. Этот монолит меняет цвета в разное время дня и года. Особенно фантастическим был закат, озаривший камень багряным цветом. Его цвет, его размеры, весь окружающий пейзаж оказывают странное и очень сильное воздействие, которое фотографии, боюсь, передать не смогут. Ничего нет удивительного в том, что у аборигенов с этим камнем связаны множество легенд, и по сей день это для них священное место.

Это наш гид по имени Сэра, милая аборигенка из местного племени.

На второе место я бы поставила окрестности тропического города Дарвина, а точнее, два великолепных национальных парка, Какаду и Литчфилд.

Экзотика всюду. Она в плакатах возле водопада, где обычно разрешено купание, предупреждающих, что сейчас там купаться не стоит, т.к. в воде поселился крокодил, не маленький пресноводный крокодил, а серьезный крокодил, метров так 5 в длину по скромной оценке.

Едем с гидом в Какаду. Замечаю в пустынной местности странного вида собаку, бегущую параллельно автобусу, но не по дороге, а вдали. Оказывается, это та самая знаменитая дикая собака динго. Едем дальше, и водитель чуть не загоняет автобус в кювет, пытаясь не задавить длинную змею на дороге. Змее не повезло, хвост мы у нее оттяпали.

Это – вомбат, симпатичный сумчатый зверек-многоборец, который может бегать со скоростью автомобиля, плавать, лазать по деревьям и зарываться в землю в случае опасности.

И вообще, все эти сумчатые и яйценесущие млекопитающие совсем другие, чем те звери, к которым мы привыкли, и только некоторые птицы на тропической реке узнаваемы.

А еще в Улуру, в районе камня, такие россыпи звезд, ярче которых я нигде не видела, и все незнакомые, никаких тебе медведиц. По-моему, я нашла Южный Крест, тот самый, что на флаге Австралии.

Еще об экзотике. Она в поразительных кораллах и рыбах в Большом Барьерном рифе. Она в удивительных ночных звуках, доносящихся из тропических джунглей. Достаточно просто выйти ночью в тропическом Квинсленде, не в городе, а поближе к природе, и послушать ночь, чтобы понять, что этот континент развивался отдельно, и недаром в нем живут такие уникальные звери.

Мы плыли на кораблике по тропической реке в Квинсленде, и увидели на бревне маленьких крокодильчиков. Не уверена насчет змеенышей, но даже у крокодилов детки симпатичные, и их хотелось потрогать, хотелось до тех пор, пока рядом с бревном не всплыла восьмиметровая мама. Таким образом иногда на реках погибают наивные рыбаки, выходящие удить рыбу в пятиметровой лодочке. Для серьезных размеров крокодила перевернуть такую лодочку ничего не стоит.

Неопытные путешественники, отправляющиеся в австралийский буш в кроссовках, могут погибнуть и погибают от укуса местных змей, в том числе от самой ядовитой в мире змеи тайпан, у которой в одном укусе достаточно яда, чтобы убить 100 человек. 20 из 25 самых ядовитых видов змей живут в Австралии.

В Квинсленде мы плавали в океане внутри двойных сетей, одни, покрупнее, защищали нас от акул, другие, с мелкими ячейками, от ядовитых медуз.

И только на Большом Барьерном рифе, на его островах, в этом раю для тех, кто любит плавать с маской или аквалангом, нет никакой нечисти, а обилие и окраска кораллов и рыб превосходит все, что я где-либо видела.

Этот дорожный знак, снятый мной в Тасмании, наверняка вызовет улыбку у моих североамериканских друзей; ведь наши дороги полны такими же знаками, только на них обычно нарисованы олени. Думаю, что это имеются в виду не только огромные серые кенгуру, но и симпатичные маленькие кенгурушки – валлаби, которые в сумерках прыгают по парковкам в Тасмании. Мы были там в 2005 году, и эта часть Австралии тогда показалась мне очень подлинной, не туристской.

В последнюю поездку мне удалось осуществить две мечты – подержать в руках коалу и пообниматься с кенгуру.

Кенгуру оказалась (или оказался) невероятно мягкой и приятной на ощупь.

А вот это совершенно дикая коала, мирно спящая на дереве свои привычные 16-18 часов в день.

О Сиднее я уже писала. В Мельбурне я была в 2005 году и кое-что подзабыла, но помню обилие маленьких театров и ощущение города менее эффектного и менее ориентированного на бизнес, чем Сидней, но очень интеллектуального, что-то вроде сравнения Бостона с Нью-Йорком.

Запомнились две замечательные вылазки из Мельбурна: ночной парад маленьких пингвинов на острове Филиппа и очень красивая Великая Океанская Дорога, с необыкновенными видами.

Я решила привести фотографию т.н. Лондонской арки, которая до обвала ее части в 1990 году называлась Лондонским мостом, не потому, что она самая красивая, а потому что с ней связана смешная история. Пересказываю эту историю со слов гида, не проверяя ее подлинность. Обвалился Лондонский мост в тот момент, когда на отделившейся части находились два туриста. Спасали их с помощью вертолета. Рядом оказались телевизионщики, и за спасением следила вся страна.

Никто бы не пострадал, если бы спасенными не оказались женатый мужчина и его любовница. Он сообщил на работу, что заболел, жене сказал, что идет на работу, а сам в чудесный январский летний день поехал кататься по знаменитой дороге. Телепередачу много раз повторяли, ее смотрела вся страна, в том числе, как вы угадали, жена и начальство незадачливого мужа. Так что, дорогие мужчины, безопасней, как в старом анекдоте, говорить жене, что идете к любовнице, говорить любовнице, что идете к жене, а самим идти в библиотеку и работать, работать, работать.

Город Дарвин интеллектуальным городом не назовешь. Таких шумных выпивох, как на центральной улице Дарвина, я и не припомню. Крик стоит отчаянный , и это не от ссор, это люди так разговаривают, так сказать, общаются, сидя за кружкой пива (не знаю с каким номером кружка, но кто считает). Общаться им хочется не только с сидящими за их столиком. Молодой парень, которому, по-видимому, срочно нужны очки, в темноте заявил мне с террасы своего бара весьма игривым тоном, что он меня знает. Я его не знала и очень не хотела знать. В интернет-кафе музыка (если рэп, в котором каждое второе слово матерное, можно так назвать) включена на полную мощь, даже собственных мыслей не слышно, не говоря уже о Скайпе.

В тех краях много аборигенов, и некоторые из них тоже приобщились к цивилизации, ходят по Дарвину не по прямой, а по извилистой линии. Так что Дарвин – это не Париж, но природа и парки рядом ну просто ах!

Первые люди прибыли в Австралию по консервативным оценкам 50000 лет тому назад.

В парке Какаду сохранилась потрясающая наскальная живопись.

А вот это кафедральный термитник из Литчфилда.

Как писал Глеб Горбовский : “А крокодилы ходят лежа, поди узнай — по чьей вине?”.

В этой поездке я несколько раз четко вспоминала, зачем я иду на такие трудные для меня перелеты, потому что были у меня минуты недостижимого в повседневной жизни счастья, когда я со своей новой игрушкой – фотоаппаратом чуть не сваливалась в воду, пытаясь сделать портретный снимок ну совершенно дикого крокодила, или прыгала по невероятному количеству ступенек вниз (а потом вверх), чтобы получше снять водопад и еще раз почувствовать, что я жива, и что жива еще способность радоваться красоте, радоваться до перехвата дыхания, и слава Богу за это.

Мара Мордухович, Энн Арбор, август 2011 – октябрь 2012

Copyright @ Margaret Mordukhovich, www.maratravelblog.com