Антарктика, Фолклендские Острова, Огненная Земля, Патагония

I Антарктика

Господи, ну почему я всего боюсь в предвкушении и ничего не боюсь в процессе (за исключением высоты изредка и змей всегда, тут уже никуда не денешься). Когда мы планировали эту поездку, я боялась, что в Антарктике будет очень холодно, что мне будет скучно во время многочисленных дней в море, что я растолстею, что мы попадём в сильный шторм, и меня будет укачивать, что за три недели что-нибудь случится с нашим собакевичем, что мне будет ужасно не хватать моих ежедневных разговоров с детьми, звонков моих друзей. Я ошиблась почти во всём, кроме одного: разговоров и звонков мне вправду недоставало.

В Антарктике было не холодно, было очень холодно, но я, вся в пуху и в меху, с обветренной физиономией и припухшими губами, боялась забежать внутрь погреться и пропустить даже три минуты красоты. Проблема была не в температуре, которая была не намного ниже нуля, а в ветре, который беспощадно дул в лицо и однажды дошёл до 120 миль в час, силы урагана четвёртой степени. Я в этот момент карабкалась по лестнице, и у меня был большой шанс научиться летать, но я успела ухватиться за поручни, и полёт не состоялся. Я давно где-то читала, что на корабле одна рука всегда должна быть свободна, и старалась этому правилу следовать. В данном случае это сработало. Голубой цвет льда – не дефект фотографий, он такой и есть из-за необыкновенной чистоты воздуха и воды.

В Антарктику мы плыли от мыса Горн через пролив Дрэйка. Оказалось, что в проливе Дрэйка штормит почти всегда, а мы его пересекали дважды. Выяснилось также, что на большом корабле я могу выдержать качку, если мне чуть ниже запястья давит на руку маленький шарик, имитируя иглоукалывание. К тому же оказалось, что к качке привыкаешь. Я не моряк, но к концу второй недели в море я уже не обращала внимания на качку, шарик почивал в тумбочке, а я ходила вразвалочку и испытывала непреодолимое желание свистать всех наверх.

Дни в море всегда оказывались очень загруженными. С этой польской полярной станции на борт поднимались полярники и рассказывали о своём житье-бытье. На корабле два англичанина из Кэмбриджа читали очень интересные лекции, и я теперь столько знаю об Антарктике, о льдах, об открытии Южного полюса, о китах, пингвинах и альбатросах, что сама себя за это очень уважаю.

В странствующих альбатросов я влюбилась, покорённая их трёхметровыми крыльями, мощным носом и азартным наслаждением стихиями. Они долго следовали за нами, а я занималась фотоохотой, и почувствовала себя брошеной и покинутой, когда однажды утром поняла, что их нет и больше уже не будет.

Птиц было много – и всевозможные буревестники, и чудные представители того же семейства, похожие на больших бабочек, капские голубки.

Пингвины выпрыгивали из воды, киты демонстрировали хвосты и плавники, а иногда и часть своего могучего тела. Для любителей всяких зверей просто рай.

Был один совершенно незабываемый момент, когда мы с мужем вдвоем вышли вечером на палубу, никого рядом не было, и вдруг почти возле борта с оглушительным всплеском всплыла огромная косатка, или, переводя с английского, кит-убийца. Какой же он был вблизи большой, этот кит; казалось, что ему ничего не стоит перевернуть наш корабль и проглотить меня, как бедного Иону. Вот из-за таких сюрпризов я с фотоаппаратом на палубе не расставалась ни на минуту.
Когда на палубе могучими рядами выстраивались китайцы и японцы, вооружённые фото-пушками, или фото-гаубицами, или фото-царь-пушками, я страдала от комплекса неполноценности и злилась на себя и на свою хилость за то, что я не решаюсь таскать тяжёлые камеры, ведь мне так хотелось снять глаз птицы и улыбку прыгающего в волнах пингвина. Впрочем, в смысле пейзажей, да и не только их, моя маленькая камера, с тех пор замененная на большую, вела себя совершенно геройски.

Одна из наших случайных собеседниц, плывущая в Антарктику на том же корабле четвертый раз, назвала её Аляской на стероидах. Масштабы и вправду потрясали. Огромный корабль казался спичечным коробком на фоне гор. Видите крохотную коробочку у берега на этом снимке?

Это знаменитый корабль “The World”, единственный в мире корабль, на котором можно купить себе квартиру и плавать по океанам в своем так сказать доме, огромное судно, которое любезно дало мне возможность показать масштаб увиденного. Мы долго плыли параллельно, наш корабль для народа и этот для мульти-патрициев.

А вот ещё одна фотография для масштаба: точечки на льдине – это пингвины. Айсберги были синими-синими и самых причудливых форм; снег был удивительной чистоты, и когда всё это закрывал туман, а это один раз случилось, то хотелось развеять его своими неотросшими крыльями.

На корабле были представлены все расы, народы и нацменьшинства. Русский народ был представлен небольшим количеством изменников и отщепенцев, вроде нас, и могучим отрядом (человек 150) настоящих, коренных россиян. Толпа была заметная по разным причинам. Некоторые выглядели так, что мы на какое-то время перешли на английский. Было занятно наблюдать, как дамы в открытых платьях фотографировались, лёжа на белом рояле.

У моей свекрови есть смешное выражение: “платье открытое ниже всяких возможностей” – это про декольте, или “выше всяких возможностей” – это уже про длину юбки. У этих дам были серьезные возможности, и платья была открыты всегда ниже, а иногда и выше их.

Потом, приглядевшись, мы выделили нормальные лица и вошли в контакт. Нормальные лица почему-то все оказались бывшими инженерами, чьи заводы давно закрылись, и которые сумели выжить, выплыть и построить не относящиеся к никому не нужной инженерии маленькие бизнесы, кто в хранении фруктов, кто в магазинах одежды и т.д. и т.п. Этому можно поаплодировать – мне кажется, мы бы этого не смогли.

Когда-то я читала интересную книгу Кундеры, в которой эмигрантка возвращается в Прагу, из которой она много лет назад уехала, и её поражает то, что никто, даже бывшие близкие люди, не спрашивают её ни о чём, не интересуются её жизнью, не задают ей ни одного вопроса. С нами на корабле происходило то же самое. Мы знали все детали прошлого и настоящего наших новых знакомых, семейные обстоятельства, количество детей и внуков, успехи в труде и учёбе. О нас никто не узнал ничего. Может быть, я не права, но мне не кажется, что это происходило из деликатности. На корабле перемешиваешься с людьми, и наши знакомые на час из 40 стран мира расспрашивали о нас, беседы были диалогами, все, кроме бесед с нашими бывшими соотечественниками. Мои умные друзья, объясните, почему это происходит, причём не только с нами, но и с Кундерой. Слава Богу, что в реальной жизни у нас в тех краях есть совсем другие друзья.

Ещё одна деталь корабельной жизни. Это была не пляжная поездка, не турне на Багамы, но на корабле были пассажиры в инвалидных колясках, с кислородными баллончиками, были люди на диализе, и меня это почему-то очень трогало. Помните, в мультфильме “Бременские музыканты” был петух, изрядно ощипанный, но непобеждённый? Этот петух – мой любимый герой, честь и слава таким петухам, храбро плывущим в Антарктику.

Да, чтобы покончить с моими страхами – я, поносившись в безумном экстазе по палубам и лестницам, на корабле похудела. Наш пес при встрече умудрился поцеловать меня в так высоко от него находящийся нос, в каждом порту был быстрый интернет, а друзья, как оказалось, нас не забыли. Хорошо бы когда-нибудь сплавать в Антарктику всем вместе, на одном корабле.

Всё, перекрываю романтику, а то вы подумаете, что мне платят за рекламу. За рекламу мне не платят хотя бы потому, что Антарктику закрыли для больших кораблей. Конечно, построят новые корабли на правильном топливе, но на это уйдут годы. Маленькие суда туда по-прежнему ходят, и если не бояться качки, это замечательный вариант.

Я забыла бросить монетку в воду, так что мои шансы на возвращение смотрятся слабовато. Огненная Земля не закрыта, и она тоже хороша до перехвата дыхания, и поплавать там совсем, совсем неплохо. Об остальных остановках этого маршрута в следующих частях.

 

II Фолклендские острова

 

Мы выплывали в эту поездку из Рио-де-Жанейро. Было очень жарко, бразильское лето. В этот круиз пришлось брать с собой одежду на три сезона, и вся она пригодилась.

Рио – это очень интересный город, о котором я надеюсь когда-нибудь написать отдельно. Первой остановкой после нескольких дней в море были Фолклендские острова.

Всем известно, что Аргентина уже много лет оспаривает эти острова у Великобритании. Мои более зрелые читатели помнят вооруженный конфликт 1982 года, когда Аргентина высадила на острова свой десант, заставив капитулировать маленький британский гарнизон. Маргарет Тэтчер была решительной дамой: она послала туда флот и острова отвоевала. Однако Аргентина не сдалась; она подала петицию в ООН, она не оставила своих территориальных претензий, и мы еще не раз услышим об этих островах. На аргентинских картах они без всякой ООН уже называются Малвинскими и обозначены, как аргентинская территория.

Это не мой конфликт, и у меня нет желания в него глубоко вникать, но, побывав на Фолклендах, понимаешь, почему их немногочисленные (их менее трех тысяч) обитатели так сопротивляются даже переговорам Англии с Аргентиной по этому поводу. На сегодняшний день (как и все предыдущие 180 лет) это земля английская, и населяют ее суровые и обветренные бритты.

Климат там тяжелый. Мы прибыли туда 26 декабря, лето в разгаре, а на мне пальто на меху.

Когда-то обитатели островов промышляли китобойством.

Арка перед кафедральным собором сделана из китовых костей.

Несмотря на климат, эти острова самодостаточны. Сегодня основные отрасли экономики – это ловля рыбы, туризм и добыча нефти. Похоже, что последняя сильно стимулирует аргентинский интерес к таким маленьким и отдаленным от суши островам.

Наши местные гиды считают себя, да и являются англичанами. В память о погибших на войне воздвигнут огромный мемориал. Симпатии к Аргентине местные жители не испытывают. Нам показывали оставленные за собой аргентинцами минные поля, на которых периодически взрывается какая-нибудь глупая, не умеющая читать предупреждения лошадь. Фолклендцы являются полноправными британскими гражданами и большими патриотами Британии.

В эти края туристы едут не за минами, а чтобы посмотреть на суровый пейзаж и познакомиться поближе с разными видами морских обитателей, птиц и зверей. Одних пингвинов на острове живут пять видов. На снимке вверху самый знаменитый обитатель островов – королевский пингвин. Его легко отличить по оранжевому пятну возле шеи.

Фотографий пингвинов у меня много. Они действительно очень милы вблизи, со своей косолапой походочкой и абсолютной доверчивостью к людям, к тебе. На этом семейном портрете пингвины дженту (Gentoo).

Они мирно сосуществуют – вот королевский пингвин марширует перед огромной колонией дженту, а невдалеке в море в это время плещутся магеллановы пингвины, о которых я расскажу немножко позднее. У людей так сосуществовать почему-то не получается.

 

III Огненная Земля

 

Остров Огненная Земля отделен от Южной Америки Магеллановым проливом. Название Магелланового пролива всегда вызывает у меня улыбку. По семейной легенде мой старший брат познакомил меня с картой мира, когда мне была два года, и я по его указанию демонстрировала друзьям брата, пятнадцатилетним мальчишкам, не только океаны и материки, но также и маршрут Магеллана и, конечно, этот знаменитый пролив, т. е. работала маленькой дрессированной обезьянкой. Мне этот Магелланов пролив друзья семьи не давали забыть многие годы. Изрядно подзабыв географию, я была тем не менее рада встрече с ним, как со старым другом детства.

Огненная Земля разделена на две части, чилийскую и аргентинскую. На этом снимке город Ушуая, самый южный город мира и административный центр аргентинской провинции Огненная Земля.
Здесь все самое южное. Это – въезд в самый южный в мире национальный парк Огненной Земли. Здесь же кончается одно из ответвлений Панамериканского шоссе, проходящего через два материка. Видите, до его начала на Аляске рукой подать, всего 17 848 км.

А вот это самое южное на Земле почтовое отделение.

Самый южный в мире национальный парк красив необыкновенно, почти нереально, как из хорошего сна. Только там я узнала, что красивое название Огненная Земля ( Tierra del Fuego) Магеллан дал острову из-за прозаических костров, разожженных аборигенами на берегу, чтобы согреться и приготовить себе еду.

Обычно здесь даже летом температура не поднимается выше 15 С, но я одета легко, значит, нам повезло с погодой.

Существуют три возможности обогнуть Южную Америку и попасть из Тихого океана в Атлантический (или наоборот) – это узкие Магелланов пролив и пролив Бигля, куда не все большие суда могут зайти, и тот самый бурный пролив Дрейка, огибающий мыс Горн, чью фотографию вы видели в первой части. Как и Магелланов пролив, пролив Бигля отличается спокойными водами. На замечательной красоты паруснике Бигль когда-то здесь проплыл натуралист-любитель Чарльз Дарвин. По имени этого парусника и назван пролив. Горы, ледники – Чарльз Дарвин плавал по очень красивым местам.

Этот ледник таял на наших глазах. Не знаю, является ли это доказательством глобального потепления. В Антарктике нам говорили, что в некоторых местах льда стало меньше, в некоторых больше.

Это – горы Дарвина, и они хороши даже там, где нет ледников. Пролив Бигля знаменит также своими бакланами и морскими львами, но их фотографии я приведу в следующей части.

IV Патагония – Пунта Аренас и Пуэрто Мадрин

В Патагонии мы заплывали в два места: с аргентинской стороны в Пуэрто Мадрин и с чилийской стороны в Пунта Аренас.

Пунта Аренас расположен на северном берегу Магелланова пролива. В Пунта Аренас мы прощались с пингвинами.

Посмотрите на них, и особенно на эту парочку вдали. Это и есть обещанные магелланские пингвины, магелланские пингвины на берегу Магелланова пролива.

Они часто ходят парами, такие трогательные, такие неразлучные. Магеллановы пингвины гораздо меньше ростом, чем королевские пингвины, и тоже очень доверчивые. Как приятно быть среди животных, которых люди никогда не обижали.

Это необычное место недалеко от Пуэрто Мадрин называется Пунто Лома. Едешь туда по полупустыне и приезжаешь на пляж, который мирно делят морские львы и бакланы.

У морских львов лежбище внизу, у воды. Их очень много, и живут они там круглый год. Они лаяли, рычали, а самцы не давали конкурентам подходить к своим гаремам.

Сразу видно, кто здесь настоящий мужчина – большой, мускулистый и все время начеку.

Повыше, на камнях, разместилось несчетное множество птиц.

В этот же день мы заезжали на ферму, где я впервые в жизни увидела стрижку овец. Овцы были замечательные, чистенькие, очень мохнатые, теплые и мягкие на ощупь.

Они не плакали, когда их стригли, но их, таких покорных и таких голеньких, все равно было очень жалко.

А вот это – гуаноко, очень симпатичная рыженькая представительница рода лам. Их осталось немного, и в Чили они уже охраняются государством.

В конце поездки мы заплывали в Монтевидео, а окончили наш маршрут в Буэнос Айресе, о котором я уже писала. Есть хорошие фотографии городов, но я хочу на этом поставить точку. Пусть эти заметки будут не о городах, а об айсбергах, о синих льдах, о птицах, о маленьких и больших пингвинах, вообще, обо всем том, что создано не людьми, а чем-то высшим, как, впрочем, и мы с вами.

Мара Мордухович, Энн Арбор, январь 2011 – февраль 2013

Copyright @ Margaret Mordukhovich, www.maratravelblog.com