АНТАРКТИКА
Я долго думала, как мне совместить впечатления от двух разных поездок в Антарктику. Временной интервал между ними был 10 лет, и за эти 10 лет изменилось не только качество моих фотографий, изменился мой стиль и изменилась я. Перечитав старые заметки, я нашла их презентабельными, и тут мне пришла в голову идея просто сделать две главы. В первой главе с вами говорю прежняя я, во второй сегодняшняя. Таким образом, во второй главе я смогу не повторяться, а давать новую информацию, писать о другом. Часть 1, январь 2010 года Господи, ну почему я всего боюсь в предвкушении и ничего не боюсь в процессе (за исключением высоты изредка и змей всегда, тут уже никуда не денешься). Когда мы планировали эту поездку, я боялась, что в Антарктике будет очень холодно, что мне будет скучно во время многочисленных дней в море, что я растолстею от вкусной ресторанной еды, что мы попадём в сильный шторм и меня будет укачивать, что за три недели что-нибудь случится с нашим собакевичем, что мне будет ужасно не хватать моих ежедневных разговоров с детьми, звонков моих друзей. Я ошиблась почти во всём, кроме одного: разговоров и звонков мне вправду недоставало. В Антарктике было не холодно, было очень холодно, но я, вся в пуху и в меху, с обветренной физиономией и припухшими губами, боялась забежать внутрь погреться и пропустить даже три минуты красоты. Проблема была не в температуре, которая была не намного ниже нуля, а в ветре, который беспощадно дул в лицо и однажды дошёл до 120 миль в час, силы урагана четвёртой степени. Я в этот момент карабкалась по лестнице, и у меня был большой шанс научиться летать, но я успела ухватиться за поручни, и полёт не состоялся. Я давно где-то читала, что на корабле одна рука всегда должна быть свободна, и старалась этому правилу следовать. В данном случае это сработало. Голубой цвет льда – не дефект фотографий, он такой и есть из-за необыкновенной чистоты воздуха и воды. В Антарктику мы плыли от мыса Горн через пролив Дрэйка. Оказалось, что в проливе Дрэйка штормит почти всегда, а мы его пересекали дважды. Выяснилось также, что на большом корабле я могу выдержать качку, если мне чуть ниже запястья давит на руку маленький шарик, имитируя иглоукалывание. К тому же оказалось, что к качке привыкаешь. Муж у меня почти моряк, ему штормы нипочём. Я не моряк, но к концу второй недели в море я уже не обращала внимания на качку, шарик почивал в тумбочке, а я ходила вразвалочку и испытывала непреодолимое желание свистать всех наверх. Дни в море всегда оказывались очень загруженными. С этой польской полярной станции на борт поднимались полярники и рассказывали о своём житье-бытье. На корабле два англичанина из Кэмбриджа читали очень интересные лекции, и я теперь столько знаю об Антарктике, о льдах, об открытии Южного полюса, о китах, пингвинах и альбатросах, что сама себя за это очень уважаю. В странствующих альбатросов я влюбилась, покорённая их трёхметровыми крыльями, мощным носом и азартным наслаждением стихиями. Они долго следовали за нами, а я занималась фотоохотой и почувствовала себя брошеной и покинутой, когда однажды утром поняла, что их нет и больше уже не будет. Птиц было много – и всевозможные буревестники, и чудные представители того же семейства, похожие на больших бабочек, капские голубки. Пингвины выпрыгивали из воды, киты демонстрировали хвосты и плавники, а иногда и часть своего могучего тела. Для любителей всяких зверей просто рай. Был один совершенно незабываемый момент, когда мы с мужем вдвоем вышли вечером на палубу, никого рядом не было, и вдруг почти возле борта с оглушительным всплеском всплыла огромная косатка, или, переводя с английского, кит-убийца. Какой же он был вблизи большой, этот кит; казалось, что ему ничего не стоит перевернуть наш корабль и проглотить меня, как бедного Иону. Вот из-за таких сюрпризов я с фотоаппаратом на палубе не расставалась ни на минуту. Когда на палубе могучими рядами выстраивались китайцы и японцы, вооружённые фото-пушками, или фото-гаубицами, или фото-царь-пушками, я страдала от комплекса неполноценности и злилась на себя за то, что не решаюсь таскать тяжёлые камеры, ведь мне так хотелось снять глаз птицы и улыбку прыгающего в волнах пингвина. Впрочем, в смысле пейзажей моя маленькая камера вела себя совершенно геройски. Антарктику называют Аляской на стероидах. Масштабы и вправду потрясали. Огромный корабль казался спичечным коробком на фоне гор. Видите крохотную коробочку у берега на этом снимке? Это знаменитый корабль “The World”, единственный в мире корабль, на котором можно купить себе квартиру и плавать по океанам в своем, так сказать, доме, огромное судно, которое любезно дало мне возможность показать масштаб увиденного. Мы долго плыли параллельно, наш корабль для народа и этот для...
Прочитайте большеАнтарктика, Фолклендские Острова, Огненная Земля, Патагония
I Антарктика Господи, ну почему я всего боюсь в предвкушении и ничего не боюсь в процессе (за исключением высоты изредка и змей всегда, тут уже никуда не денешься). Когда мы планировали эту поездку, я боялась, что в Антарктике будет очень холодно, что мне будет скучно во время многочисленных дней в море, что я растолстею, что мы попадём в сильный шторм, и меня будет укачивать, что за три недели что-нибудь случится с нашим собакевичем, что мне будет ужасно не хватать моих ежедневных разговоров с детьми, звонков моих друзей. Я ошиблась почти во всём, кроме одного: разговоров и звонков мне вправду недоставало. В Антарктике было не холодно, было очень холодно, но я, вся в пуху и в меху, с обветренной физиономией и припухшими губами, боялась забежать внутрь погреться и пропустить даже три минуты красоты. Проблема была не в температуре, которая была не намного ниже нуля, а в ветре, который беспощадно дул в лицо и однажды дошёл до 120 миль в час, силы урагана четвёртой степени. Я в этот момент карабкалась по лестнице, и у меня был большой шанс научиться летать, но я успела ухватиться за поручни, и полёт не состоялся. Я давно где-то читала, что на корабле одна рука всегда должна быть свободна, и старалась этому правилу следовать. В данном случае это сработало. Голубой цвет льда – не дефект фотографий, он такой и есть из-за необыкновенной чистоты воздуха и воды. В Антарктику мы плыли от мыса Горн через пролив Дрэйка. Оказалось, что в проливе Дрэйка штормит почти всегда, а мы его пересекали дважды. Выяснилось также, что на большом корабле я могу выдержать качку, если мне чуть ниже запястья давит на руку маленький шарик, имитируя иглоукалывание. К тому же оказалось, что к качке привыкаешь. Я не моряк, но к концу второй недели в море я уже не обращала внимания на качку, шарик почивал в тумбочке, а я ходила вразвалочку и испытывала непреодолимое желание свистать всех наверх. Дни в море всегда оказывались очень загруженными. С этой польской полярной станции на борт поднимались полярники и рассказывали о своём житье-бытье. На корабле два англичанина из Кэмбриджа читали очень интересные лекции, и я теперь столько знаю об Антарктике, о льдах, об открытии Южного полюса, о китах, пингвинах и альбатросах, что сама себя за это очень уважаю. В странствующих альбатросов я влюбилась, покорённая их трёхметровыми крыльями, мощным носом и азартным наслаждением стихиями. Они долго следовали за нами, а я занималась фотоохотой, и почувствовала себя брошеной и покинутой, когда однажды утром поняла, что их нет и больше уже не будет. Птиц было много – и всевозможные буревестники, и чудные представители того же семейства, похожие на больших бабочек, капские голубки. Пингвины выпрыгивали из воды, киты демонстрировали хвосты и плавники, а иногда и часть своего могучего тела. Для любителей всяких зверей просто рай. Был один совершенно незабываемый момент, когда мы с мужем вдвоем вышли вечером на палубу, никого рядом не было, и вдруг почти возле борта с оглушительным всплеском всплыла огромная косатка, или, переводя с английского, кит-убийца. Какой же он был вблизи большой, этот кит; казалось, что ему ничего не стоит перевернуть наш корабль и проглотить меня, как бедного Иону. Вот из-за таких сюрпризов я с фотоаппаратом на палубе не расставалась ни на минуту. Когда на палубе могучими рядами выстраивались китайцы и японцы, вооружённые фото-пушками, или фото-гаубицами, или фото-царь-пушками, я страдала от комплекса неполноценности и злилась на себя и на свою хилость за то, что я не решаюсь таскать тяжёлые камеры, ведь мне так хотелось снять глаз птицы и улыбку прыгающего в волнах пингвина. Впрочем, в смысле пейзажей, да и не только их, моя маленькая камера, с тех пор замененная на большую, вела себя совершенно геройски. Одна из наших случайных собеседниц, плывущая в Антарктику на том же корабле четвертый раз, назвала её Аляской на стероидах. Масштабы и вправду потрясали. Огромный корабль казался спичечным коробком на фоне гор. Видите крохотную коробочку у берега на этом снимке? Это знаменитый корабль “The World”, единственный в мире корабль, на котором можно купить себе квартиру и плавать по океанам в своем так сказать доме, огромное судно, которое любезно дало мне возможность показать масштаб увиденного. Мы долго плыли параллельно, наш корабль для народа и этот для мульти-патрициев. А вот ещё одна фотография для масштаба: точечки на льдине – это пингвины. Айсберги были синими-синими и самых причудливых форм; снег был удивительной чистоты, и когда всё это закрывал туман, а это один раз случилось, то хотелось развеять его своими неотросшими крыльями. На корабле были представлены все расы, народы и нацменьшинства. Русский народ был представлен небольшим количеством изменников и отщепенцев, вроде нас, и могучим отрядом (человек 150) настоящих, коренных россиян. Толпа была заметная по разным причинам. Некоторые выглядели так, что мы на какое-то время перешли на английский. Было занятно наблюдать, как дамы в открытых...
Прочитайте больше
Свежие комментарии