АФРИКАНСКОЕ САФАРИ
1. ЮЖНАЯ АФРИКА В 2001 году мы с мужем полетели в Южную Африку. Мы увидели богатейшую страну, которая никак не могла прийти в себя после падения апартеида. Мандела уже не был у руля. Страна была во власти коррумпированных политиков. Преступность зашкаливала. В то время Южная Африка занимала не столь почетное первое место по числу детских убийств и изнасилований, в том числе детских. В стране в то время существовало дикое поверие, что, переспав с девственницей, можно излечиться от СПИДа, поэтому варвары насиловали грудных младенцев, чтобы уж наверняка. Типичный дом был окружен проволокой под током. В городе Дурбане нам запретили выходить из гостиницы. Мой муж, любитель острых ощущений, не поверил и пошел объясняться с портье. Портье сказал, что вон в ту сторону ни в коем случае ни одного шага, а вот в эту, так и быть, можете дойти до угла. Мы дошли и вернулись живыми, нам повезло. Все гостиницы имели вооруженную охрану, а гостиница в Йоханнесбурге была еще и окружена рвом. Кейптаун был единственным городом, где нам разрешили погулять до сумерек. При первых же знаках подступавшего вечера улицы опустели, не только туристы, но и местное население поспешило домой. Я не за апартеид, я очень против, но я считаю, что любую систему надо ломать с умом. В своих странствиях по миру я немало насмотрелась на подтверждения тому, куда зачастую ведут благие намерения, и каким адом они оборачиваются не только для поработителей, но и для порабощенных. Выезжая из больших городов, мы попадали в другой мир. До этого я не подозревала, что во мне живет азартный охотник. Я высматривала в кустах зверей, снимала их своим маленьким фотоаппаратом и не испытывала ни малейшего страха, когда мы в своем открытом джипе подъехали вплотную к прайду львов. Нам объяснили, что в момент, когда ты выходишь из машины, ты становишься дичью, а на джипы они не реагируют, привыкли к ним, не ждут с этой стороны угрозы. Страшно было в городах, со львами было очень хорошо. Я там навсегда полюбила жирафов, их странную походку и неуклюжую грацию. Я поняла, что зебры невероятно фотогеничны, что слоны трогательно опекают своих слонят, что антилопы импалы и газели грациозны и трогательны. Я узнала, что больше всего людей в Африке погибает не от крупных хищников, а от на вид медленных неповоротливых гиппопотамов. На самом деле они на суше могут развить скорость до 35 км в час, так что человеку убежать от них нереально. Любого встречного эти вегетарианцы нередко воспринимают как угрозу и убивают. С хищниками тоже шутки плохи. В Национальном парке Крюгера нам рассказали о молодом и неопытном егере, который вышел из джипа покурить и присел под деревом. Все бы хорошо, но на дереве сидел незамеченный им леопард, который убил егеря то ли от голода, то ли защищая свою территорию. Пожалуй, именно эта поездка научила меня внимательно всматриваться в зверей и птиц, восхищаться богатой фантазией Бога (или природы, если это вам больше нравиться), и добавила новое измерение к моей все еще живой любви к путешествиям. Конечно, после Южной Африки я мечтала вернуться на сафари. Прошло 18 лет, и я поняла, что это надо делать сейчас, потом может быть поздно. Давняя мечта осуществилась в июне 2019. 2. КЕНИЯ Нашей первой остановкой в этой поездке была Кения. Давайте я начну с плохого, чтобы потом писать только о хорошем. Я ожидала плохих дорог в национальных парках, но наши гиды нас сразу предупредили, что дороги у них, как в названии известного кинофильма, «the good, the bad, and the ugly”. Когда твоя машина лихо несется по «уродливой» дороге, ты с любовью и прощальной нежностью вспоминаешь о каждом своем маленьком позвонке и любимом суставчике. Люди выходили из машины с синяками — инфраструктура в стране явно не поспевает за растущим туризмом. Страна в целом бедная, средний класс еще почти не существует. Бывшая английская колония Кения – это не Зимбабве, англичан оттуда не изгоняли и даже не притесняли. Некоторые из них по-прежнему живут в Найроби. В стране 83% христиан и 11.2% мусульман, есть представители и других конфессий, и живут они в мире, все беды приходят из соседней Сомали. В стране было несколько зверских террористических атак, во всех были виновны сомалийские фундаменталисты. В результате правительство усилило меры безопасности. В аэропорт могут войти только пассажиры, и в столице Кении Найроби машину и пассажиров просвечивают и просматривают еще задолго до въезда в аэропорт, что отнюдь не мешает повторять эту процедуру с той же тщательностью еще раз уже в аэропорту. В торговый центр проходишь, как в самолет, потому что именно на один из таких центров была одна из самых кровавых атак. На севере страны была атака на университет,...
Прочитайте большеСИНГАПУР И МАЛАЙЗИЯ
Так получилось, что в декабре 2017 года я побывала в двух странах, о которых, как мне кажется, есть прямой смысл писать одновременно. Они до поры до времени были соединены общей историей, потом их пути разошлись, и поэтому мне было очень интересно сравнивать, что же за пятьдесят с лишним лет сумели сделать китайцы с Сингапуром и малайцы с Малайзией. Мы к этому придем позднее, а сейчас я хотела бы начать несколько раньше, например, со времен, когда обе эти страны были британскими колониями. Разумеется, история этих стран насчитывает многие тысячелетия. Следы пребывания первобытных людей уводят нас на 40 000 лет назад. Торговые пути привели в эти края китайцев и индусов в начале нашей эры, и на полуостров пришли вместе с ними буддизм и индуизм. Мусульманство начало распространяться среди малайцев только в 14 веке. История страны тесно связана с Индонезией, тут были португальцы, но современную историю обеих стран начала, пожалуй, Великобритания, появившись в лице своих подданных сначала в Сингапуре в 1819, а в 1824 году и в Малайе. Интересно, что первопроходец сэр Томас Стамфорд Раффлз, представитель Британской Ост-Индской компании, прибывший в Сингапур в 1819 году, до сих пор там почитаем, ему стоят памятники, его именем названы площади, крики о проклятых колонизаторах в Сингапуре не слышны. К моменту его прибытия на острове жили около 1000 человек, в основном малайцы и совсем немного китайцев. К 1860 году на том же острове уже жили более 80 000, и более половины из них китайцы. Большинство из них были бедными иммигрантами, работавшими на плантациях. Англичане немало понастроили в обеих странах, и прекрасные колониальные здания так же заметны в Сингапуре и Куала-Лумпуре, как они до сих пор бросаются в глаза в Индии. Также в наследство от англичан обеим странам досталось левостороннее движение и скопированная с британской парламентская система. Во время Второй мировой войны японцы оккупировали Малайю. Англичане численно по крайней мере вдвое превосходили японцев в битве за Сингапур, но серьезно просчитались – японцы ударили не с моря, как ожидалось, а пришли из Малайи по суше. Они правили более трех лет, правили жестоко, как в войну правят японцы. Авторитет Британии немало пострадал в этом регионе из-за военного поражения. После войны британцы пытались создать единый Малайский союз, но этнические малайцы сильно сопротивлялись предоставлению гражданства китайцам. Надо сказать, что и этнические китайцы тоже немало воды замутили, активно поучавствовав в руководстве Малайской коммунистической партией и немало там попартизанили с помощью коммунистического Китая. 31 августа 1957 года Малайя стала независимой страной, а в 1963 году обе эти страны стали частью Малазийской федерации. Вот тут-то и начинается самое интересное. В Малайзии пришла к власти националистическая мусульманская партия. О предоставлении равных прав китайцам и другим меньшинствам не могло быть и речи. Об отделении Сингапура от Малайзии я в этой поездке слышала две версии. В Национальном музее Малайзии в Куала-Лумпуре говорится о том, что преимущественно китайский Сингапур сам вышел из федерации в 1965 году. В Национальном музее Сингапура нам рассказывали о том, что его из федерации вышвырнули. Не знаю, вышвырнули ли его или вынудили уйти, но в музее показывают видеозапись выступления жесткого человека, первого премьер-министра Сингапура и отца нации Ли Куан Ю, и он там плачет. Энциклопедия также говорит о том, что первый и не слишком мною любимый премьер Малайзии Абдул Рахман порекомендовал парламенту исключить Сингапур из Малазийской федерации. Надо сказать, Ли Куан Ю было отчего плакать. Сингапур – это остров, лишенный каких-либо ресурсов. Даже питьевую воду и строительный песок им приходилось закупать в Малайзии. В довершение всех бед, треть населения симпатизировала коммунистам. Премьер Ли Куан Ю и поразительное трудолюбие китайцев совершили экономическое чудо –Сингапур перепрыгнул из третьего мира в первый за одно поколение. Сам Ли Куан Ю характеризовал себя и своих соратников как «группу буржуазных, получивших английское образование лидеров». Эти лидеры решили привлечь иностранных инвесторов и превратить город-остров в финансовый и торговый центр Юго-Восточной Азии. Решить можно все что угодно, я тоже могу решить стать королевой красоты, но это не значит, что у меня это получится. У них получилось все. Начинали они с самых мелких предприятий. В Национальном музее Сингапура фотографии примитивных производств – китайцы что-то паяют, китаянки что-то шьют. Но Ли Куан Ю лично обхаживал инвесторов, создавал для них благоприятнейшие условия, и чудо свершилось. В Сингапур поверили, американские корпорации вложили деньги в создание электронной промышленности Сингапура. Было создано столько рабочих мест, что исчезла проблема безработицы. Были отменены таможенные тарифы. Нерентабельным предприятиям позволили обанкротиться. Все было сделано жестко, талантливо и очень эффективно. Коррупция в азиатских странах – это почти образ жизни. Ли Куан Ю победил ее традиционным способом, повысив зарплаты государственным служащим, в частности, судьям, полицейским. На позиции судей привлекли лучших частных адвокатов и платили им соответственно. С людьми, обвиненными в коррупции, в стране расправлялись жестоко, вплоть до смертной казни. Сингапур иногда по-английски называют «The Fine City”. Это – игра слов, fine — «прекрасный»,...
Прочитайте большеПРАГА
Я очень люблю Прагу. Когда-то мой знакомый француз, изощренный и изысканный парижанин сказал, что Париж прекрасен, а Прага очаровательна. Я с ним не совсем согласна, в моих глазах Прага и прекрасна, и очаровательна в любое время дня и в любое время года. В августе по Европе лучше не путешествовать, толпы туристов летом затрудняют передвижение по узким улочкам старого города, но Праге к лицу и весенние цветы, и яркое ослепительное лето, и легкая грусть осени, и чистота только что выпавшего снега. Я знаю, что это несколько неожиданно, но у меня есть очень личное чувство вины перед чехами. Оно родилось утром 21 августа 1968 года, когда я узнала, что Советский Союз в очередной раз “протянул руку помощи” братской стране, и танки четырёх стран Варшавского договора вошли в Прагу. Участие во вторжении кроме Советского Союза, приняли Польша, Болгария и Венгрия. Румыния и Албания отказались присоединиться, а немцев из ГДР не приглашали — слишком свежа еще была память о предыдущем немецком вторжении. Давайте я сразу оговорюсь — я не была диссиденткой, у меня никогда не хватало для этого пороха. В шестьдесят восьмом я была молоденькой студенткой без малейшего доступа к самиздату, и все что у меня было — это влияние моего тишайшего, но инакомыслящего отца, моего тогда уже покойного дедушки –мудреца и талмудиста, показавшего маленькой мне, что можно в самом нетерпимом обществе отличаться от всех, и при этом жить в мире с самим собой, да моего выросшего в независимой предвоенной Польше и тоже уже умершего к тому времени умницы дяди. От них я научилась если не шагать не в ногу, то хотя бы думать не в унисон. Обсуждать свои взгляды мне было особенно не с кем, и даже с моей ближайшей школьной подругой мы стали откровенно говорить о политике позже, когда обе уже были замужем. Большая группа друзей-единомышленников появилась у меня гораздо позже; в то время, если не считать моей семьи, мне удавалось говорить на эту тему только с моим будущим мужем, мы в вопросах политики были абсолютно солидарны. Когда в университете начались занятия, в нашей группе, естественно, созвали собрание, посвящённое событиям в Чехословакии. На всякий случай, если кто-то из моих молодых читателей этого не знает, я упомяну здесь, что выступление против вторжения, против любой акции советского правительства означало автоматическое исключение из университета с волчьим билетом и почти гарантированную невозможность получить в будущем высшее образование. Меня потрясли выступления некоторых моих одногруппников, особенно одно, где до этого казавшаяся мне тихой девочка буквально кричала, что это наша земля, мы ее освобождали, и теперь имеем на неё полное право и не отдадим ее проклятым капиталистам. Я сидела с опущенными глазами и молчала, и за это мне тоже до сих пор стыдно перед моими чешскими друзьями. В своё оправдание могу только привести цитату из Юлия Кима: “На тыщу академиков и член-корреспондентов, На весь на образованный культурный легион Нашлась лишь эта горсточка больных интеллигентов, Вслух высказать, что думает здоровый миллион!” В этой датированной 1968 годом песне Ким пишет о единственной демонстрации протеста против вторжения в Чехословакию, когда на Красную площадь вышло семь человек, всего семь на всю Москву и на всю страну. Я знаю, что это оправдание не выдерживает никакой критики, потому что перед Богом и перед своей совестью мы всегда стоим голенькие, один на один. Хочу также напомнить всем тем, кто с праведным энтузиазмом осуждает Евтушенко за его непоследовательность, что он единственный из всех своих диссидирующих друзей послал в Президиум ЦК телеграмму, осуждающую это вторжение. Об этом пишет в своих воспоминаниях Василий Аксёнов, свидетель надежный и не слишком к Евтушенко пристрастный. Также, что ещё более важно, Евтушенко в 1968 написал стихи “Танки идут по Праге”. Я бы на это не решилась, и за это мне тоже стыдно. В первую же ночь в Чехословакию вошли 2 000 танков и войска численностью в 200 000. Был захвачен аэропорт, дополнительные войска перебрасывали по воздуху. Это было массированное вторжение, и активное сопротивление было минимальным. Пассивное сопротивление было наивным и трогательным — маленькие населенные пункты массово меняли названия на Дубчек и СвОбода, фамилии лидеров Пражской весны. На многих указателях писали “Москва”, как бы говоря русским войскам: “Уходите домой, мы вас не звали”. Какие-то войсковые части, по-моему польские, заблудились и нечаянно вернулись в Польшу. Эти фотографии я снимала в Музее коммунизма в Праге. Некоторые из них я помнила, но они меня опять поразили, и на меня нахлынуло все то же удушающее чувство стыда, о котором я уже писала. Этот снимок вызвал у меня сильную, почти до слез жалость к советским мальчикам, чьи отцы входили в Прагу всего на 23 года раньше, входили действительно как освободители, и Прага их встречала цветами. Из Евтушенко: “Танки идут по солдатам, сидящим внутри этих танков”. Наверное, второе самое страшное зло, которое...
Прочитайте большеВЕНГРИЯ
Прежде чем начать писать о своих личных впечатлениях, я сначала хотела бы коротко напомнить своим читателям не всегда общеизвестные исторические факты, в основном забредая в прошлое не дальше Второй мировой войны, хотя кое-где я буду говорить и об Австро-Венгрии, и о первой Венгерской революции, без этого честный разговор о Будапеште и о венгерском еврействе просто невозможен. Мы все помним, что во Второй мировой войне Венгрия была союзником нацистской Германии и принимала участие в военных действиях против Советского Союза, а также участвовала в оккупации Югославии. Миклош Хорти, регент и правитель Венгрии в трудное предвоенное время, крутился, запрещал и коммунистические и фашистские партии, но, опасаясь Сталина больше чем Гитлера, все-таки вошел в войну на стороне фашистской Германии. Раньше многих почуяв, куда все движется, он уже с 1942 года предпринимал попытки выйти из конфликта. Этот номер у него, в отличие от румынского короля Михая, не прошел. 19 марта 1944 года Вермахт оккупировал Венгрию, хотя временно и оставил Хорти у власти. Хорти не оставлял своих попыток и 15 октября 1944 года объявил о заключении перемирия с Советским Союзом и выходе Венгрии из войны. Тут немцы, ожидавшие нечто подобное, его полностью переиграли. Группа коммандос во главе с Отто Скорцени похитила его младшего сына. Они вывезли его завернутым в ковер в Германию и пригрозили убить, если Хорти-старший не подчинится. Все требования Третьего рейха были выполнены. Венгрия продолжила войну на стороне «Оси», и в Венгрии пришло к власти профашистское салашистское правительство Национального единства (название происходит от имени лидера нацистской прогерманской партии «Скрещённые стрелы» Ференца Салаши). Хорти-младший был отправлен в Дахау, но пережил войну. Сам Миклош Хорти был арестован. К этой теме я еще вернусь, а сейчас давайте поговорим о советском послевоенном периоде в жизни Венгрии. Советские войска с боями вошли в Венгрию в 1945 году, освободили ее от фашистов, и таким образом Венгрия оказалась в советской зоне оккупации. В 1945 году в Венгрии были проведены всеобщие демократические выборы. На этих выборах Независимая партия мелких хозяев получила 57% голосов, а коммунистическая всего лишь 17%. Ну, что сказать, коммунистов такие мелочи никогда не останавливали. Опираясь на поддержку советских оккупационных войск, венгерские коммунисты начали проводить т. н. “тактику салами”, потихоньку отрезая, как от палки колбасы, демократические свободы. За власть боролись по-всякому, например, популярного депутата парламента Бела Ковача в начале 1947 просто арестовали, вывезли в СССР и там осудили за шпионаж. Против лома нет приема, и уже в 1947 году коммунистическая партия стала в Венгрии единственной реальной политической силой, а в 1949 году выборы в Венгрии прошли уже по знакомой всем нам модели — голосовали за кандидатов одной партии, причем почему-то исключительно единогласно. Огромным подспорьем в борьбе за власть стало созданное еще в 1945 году Управление госбезопасности, широко применявшее обычные методы ГБ — запугивание, шантаж, аресты и пытки. Об этом я еще буду говорить подробно. Лидером коммунистической Венгрии стал Матьяш Ракоши. Его звали лучшим учеником Сталина, и он это звание подтвердил всей своей жизнью. Железной рукой проводилась насильственная коллективизация и индустриализация. С невероятной жестокостью подавлялось любое инакомыслие. 28 тысячам работников госбезопасности помогали 40 000 осведомителей. О, не воспетые никаким Достоевским осведомители, как интересно было бы понять, что ими двигало, что заставляло их писать доносы и всячески стучать на своих близких и знакомых, потому что на далеких и незнакомых особенно не настучишь. Один из венгерских осведомителей стал, можно сказать, моей личной болью. Вы помните прекрасный фильм замечательного без кавычек режиссера Иштвана Сабо “Солнечный свет”, по-английски “Sunshine”? Если вы его не видели, посмотрите, это нелегко, но он стоит того. Помните “Мефисто”, за который Сабо получил Оскара? В Венгрии, в отличие от России, архивы госбезопасности раскрыты, и оказалось, что обласканный всеми лауреат премии Оскара, материально прекрасно обеспеченный Сабо, еврей, да, увы, еврей, был осведомителем. Что двигало им — шантаж ли, зависть, вера в коммунистические идеалы? И какой жуткий конец блистательной карьеры, когда в 2006 годы сведения об этом были напечатаны. Вернемся к Ракоши. Увы, Ракоши тоже был евреем, как и глава госбезопасности в самое страшное время Габор Петер. Это больная для меня тема, я предпочла бы не знать их национальности, но знаю, и мне стыдно об этом писать, но умолчать было бы еще более стыдно. При Ракоши массово уничтожались его собственные соперники, лидеры партии; как всегда, революция — это Сатурн, в первую очередь пожирающий своих детей. Среди арестованных был глава Венгерской католической церкви кардинал Миндсенти, которого мы еще вспомним позднее, а также масса обычных людей, всего более 400 000. Экономическая ситуация обрушивалась, пятилетние планы в Венгрии работали так же блистательно, как в СССР. В 1953 году вскоре после смерти Сталина в СССР решили, что Ракоши слишком фанатичен, и его на посту главы правительства сменил другой коммунист — Имре Надь. И тут я подхожу к по-настоящему волнующей меня теме — теме Венгерской революции 1956...
Прочитайте большеБИРМА
Почему-то последние десять лет половина моих смешных или интересных историй начинается словами: “я прилетела туда больная”. Давайте я по традиции начну этими словами историю о Бирме, только больная я прилетела не в Бирму, а в Таиланд, и не сейчас, а много лет назад, и вообще, это случилось не со мной… Вот тут я шучу, случилось это как раз со мною в конце далёкого и нелёгкого для меня 2007 года. Мы с мужем прилетели в Таиланд на замечательную экскурсию, а во всех замечательных экскурсиях обычно задействован замечательный гид. Так вот, наш гид, гордая таиландка по имени Кейсара порекомендовала мне в Бангкоке замечательный массажный кабинет и сказала, что мне там сразу полегчает. Добравшись до рекомендованного мне места, я вошла в дом, который был похож на музей, так наполнен он был потрясающими произведениями искусства и антиквариатом из стран Юго-Восточной Азии, а на стене в приёмной почему-то висел портрет датского короля. Надо сказать, что таиландцы обожали и до сих пор обожают своего ныне уже покойного короля, и его портрет меня бы нисколько не удивил, но датский король в Бангкоке среди антиквариата… Мне сразу стало очень интересно. Совсем необычайный оборот мой визит принял, когда со мной заговорил сидящий там же белый мужчина, которого я приняла за ещё одного пациента. Я ошиблась. Человек этот оказался датским консулом в Таиланде из потомственной дипломатической семьи, чей прадед служил консулом или послом в Санкт-Петербурге в 19 веке, еще в той, царской России. Дом, в котором я должна была проходить массаж, принадлежал этому консулу, заядлому коллекционеру произведений искусства из региона. Вполне возможно, что он, пользуясь возможностями дипломатической почты, давно переправил всю коллекцию в Данию, и там открылся маленький музей, не знаю, не знаю. Портрет же датского корола там висел не из-за патриотизма владельца дома, а абсолютно по делу: мой собеседник приводил его к замечательному массажисту в этот кабинет, и тот очень королю помог. Естественно, мы с консулом очень хорошо побеседовали. Теперь вы знаете, что у меня общего с королём Дании – консул меня сосватал к тому же массажисту. Если вам интересно, это был совершенно необыкновенный массаж, и мне действительно полегчало. Но важно для нашей истории не это, а совсем другое. Во время беседы изъездивший весь регион консул упомянул, что самая интересная и совершенно недооцененная страна в этих краях — это Бирма или по-теперешнему Мьянма. Эта мысль запала, и мы решили, что в ближайшее время мы туда съездим. “Ближайшее время” наступило ровно через 9 лет, и вот мы наконец-то подошли к разговору об этой замечательной стране. Мне очень не нравится слово Мьянма, как-то совсем неаппетитно оно звучит, поэтому с вашего позволения я буду писать о Бирме. Как-то в этом слове больше экзотики и больше Киплинга, а в этой поездке я часто вспоминала его стихи. Итак, Бирма, декабрь 2016. Первое, что замечаешь в Бирме, это то, как неоднородно население, как много разных типов лиц ты видишь. И действительно, в Бирме живут более 100 племен, и в этом одна из причин ее серьезных проблем. Племена не всегда уживаются между собой, и, начиная с момента, когда Бирма обрела независимость от Великобритании, в каждый данный момент где-нибудь в маленькой Бирме идет маленькая, а иногда и большая война. Происходящее называют самой длинной в мировой истории гражданской войной. Журналисты нашли для этого название –“Внутренний конфликт в Бирме”. Конфликт продолжался и во время нашего пребывания там, но в те края ни нам, ни вам приезжать не следовало, самые красивые и исторически интересные места сейчас, по-моему, абсолютно безопасны, гораздо безопаснее, чем Париж, Лондон или Брюссель. Большинство населения в Бирме — это буддисты, а буддизм, как мы все знаем, хорошая и мирная религия. Хорошим и мирным людям с уходом колонизаторов очень не повезло — помимо прочих бед, в 1962 году в стране произошел не просто военный переворот, а переворот коммунистический, под лозунгом “К социализму нашим собственным бирманским путем”. Ну, мы с вами про социализм в отдельно взятой стране знаем все, мы это уже проходили. Прошли через это и бирманцы. Протесты и демонстрации жестоко подавлялись, и Бирма очень быстро превратилась в одну из беднейших стран мира. За пышными лозунгами революций всегда следует террор и нищета. Я это видела своими глазами, в частности, в несчастной Камбодже и вот теперь в Бирме, в странах, заселенных хорошими, мирными и трудолюбивыми людьми. Невольно сравниваю Бирму с Таиландом и вижу, как очередной раз подтверждается закон — мудрый король заведомо лучше для страны, чем диктаторы с сильным социалистическим или национал-социалистическим уклоном. В Таиланде во время моего последнего визита был глубокий траур — люди всерьез и искренне оплакивали недавно умершего короля. В Таиланде процветающий туризм, университеты, вторая по величине экономика Юго-Восточной Азии. В Бирме же только сейчас появилась молоденькая демократия, и еще непонятно, выживет ли она. Только-только проклевываются частные бизнесы, раньше все было национализировано. Те же люди, та же милая и невредная...
Прочитайте больше
Свежие комментарии