Бонн и Ахен

1. Бонн В 2016 году я выпустила в свой фотоблог заметки о Германии. В них я пыталась обобщить свои впечатления от многочисленных приездов в Германию, от своего месячного проживания в Берлине в 2009 году, от разговоров с моими друзьями-немцами и с эмигрантами всех мастей из России. Эти заметки можно прочесть http://www.maratravelblog.com/blog/2016/06/30/германия/, и они представляют собою, безусловно, попытку более серьезного разговора, чем то, что я пишу сейчас. В 2017 году я оказалась в двух немецких городах, которые находятся немного в стороне от проторенных туристских тропок. Я иногда жду повторных возвращений в понравившиеся мне города, прежде чем о них писать, но мне вряд ли придется вернуться даже в более туристский Ахен и тем более в Бонн. Я вспомнила о том, как я дважды до этого была в Кельне, но так тогда и не написала об этом, а теперь эмоциональная сторона визита забылась, ушла, и подумала, что может быть стоит по свежим следам написать об этих двух городах земли Северный Рейн-Вестфалия, а вдруг кому-то это покажется интересным. Весь этот регион Германии после войны оказался в британской оккупационной зоне. Оккупационная администрация видела в будущем единую демилитаризованную Германию и противостояла требованиям Франции и Советского Союза об интернационализации промышленного Рурского бассейна. Для этого они объединили бывшую прусскую провинцию Вестфалию с северной частью Рейнской провинции и создали новую высокоразвитую промышленную административную единицу под названием Северный Рейн-Вестфалия. Когда-то герой раннего романа Эренбурга плакал от умиления немецкими железными дорогами. В мои прежние, до 2010 года, приезды в Германии я испытывала в каждую поездку нечто подобное. Поезда приходили секунда в секунду, туалеты были стерильными, на перроне была не только абсолютно точная информация о приходе поезда, но даже о том, где остановится тот или иной вагон. Где-то между 2009 и 2016 годами ситуация изменилась. Поезда часто запаздывают, и к концу этой поездки я была приятно поражена, если поезд вдруг приходил вовремя. Из аэропорта в Дюссельдорфе до Кельна в эту поездку мы еще как-то добрались, но между Кельном и Бонном в день нашего приезда поезда не ходили вообще, хотя вокзальный автомат с радостью продал нам на них билеты. Табло на двух соседних платформах в одну из поездок показывали идентичную информацию об одном и том же поезде, поди разберись, на какой из них она была правильной. Железнодорожники бастуют, туалеты по-восточному пачкаются и их не моют, и плакать хочется уже по совершенно другим причинам. Германия меняется с каждым моим приездом, и сейчас город Бонн мне показался на треть мусульманским, хотя, скорее всего, вновь прибывшие просто больше любят гулять. О происходящем я в этот приезд откровенно разговаривала со случайно встреченной, живущей в Германии 30 лет бывшей русской немкой, а также с несколькими весьма либеральными немецкими профессорами. Удивительно, но отношение к нынешней эмиграции у этих очень разных людей абсолютно одинаковое. Все жалуются на огромные льготы эмигрантам, позволяющие молодым работоспособным людям не искать работу и не учить язык, говорят о возросшей преступности, все не любят Меркель, но не верят в возможность того, что она не будет переизбрана. Мы все слышали о жутких событиях в Кельне во время празднования Нового 2016 года. А знаете ли вы, что в эту ночь по всей Германии сексуальные нападения были совершены на по меньшей мере 1200 женщин, и задействованы в них были по меньшей мере 2000 ублюдков, которые действовали в основном группами? 1200 – это много, это уже не одна женщина, но для ярых либералов главное, чтобы не-моя-дочь-жена-сестра. Однако, похоже, с момента, когда приток воинственно не желающих ассимилироваться эмигрантов достигает некоторой критической массы, ложный либерализм начинает потихоньку вытекать из самых милых и добродушных людей, как воздух из проколотого воздушного шарика, а на смену ему приходит запоздалое осознание опасности ситуации или, возможно, просто в людях включается свойственный всем нам инстинкт самосохранения. Я, безусловно, не единственная, кто выкрикивает: “Бойтесь загнанных в угол немцев”. Это не французы и не итальянцы, это другой народ, и даже в чрезвычайно либеральной Северной Рейн-Вестфалии на недавних выборах 7 процентов заняла партия, очень близкая к нео-нацистской. В Германии нео-нацизм запрещен, но лидеры этой партии умело балансируют на грани, и по закону к ним не подкопаешься. Мои знакомые немцы говорят, что антисемитизм был на многие годы действительно практически задушен в Германии, но вновь прибывшие привозят его в своих баулах, и он опять ползком-ползком начинает свое путешествие по стране. Я не Кассандра, предрекать будущее я не умею и не хочу, но демография – наука упрямая, а в Германии рождаемость в 2015 году поднялась до самого высокого за 33 года уровня, причем исключительно за счет эмигрантов. Дальше думайте и вычисляйте сами. Ну ладно, мы с вами не политики, а путешественники, поэтому давайте вернемся к разговору на более веселые темы, например, давайте поговорим о Бонне. Думаю, в нем было чуть больше огня во времена его пребывания столицей ФРГ, с 3 ноября 1949 до 3 октября 1990 года. Сейчас...

Прочитайте больше