Италия, Часть 1

        Первое знакомство   Мое первая встреча с Италией произошла в 1988 году. Я уже бегло описывала начало нашей эмиграции в заметках о Вене, писала о нашем необычном и слегка уголовном первом дне на западе, о нашем пансионате на Блумауэргассе. После трех недель в Вене из этого пансионата нас перевезли в Италию, и пассивный залог тут выбран мною не случайно. Мы, как и все эмигранты той поры, не покупали билеты, не выбирали дату переезда, нам просто было велено сложить вещи к определенному дню, за нами заехала машина из ХИАСА, и к назначенному сроку нас привезли на Венский вокзал в специально освобожденную от других пассажиров комнату, а потом, после долгого ожидания, под охраной автоматчиков довели до вагона и рассадили по купе, шесть человек в каждом. Вагон закрыли, автоматчики расположились в тамбурах, и поезд отбыл в знакомую только по книгам волшебную страну Италию. Автоматчики охраняли не итальянцев от нас, а нас от возможных атак террористов. Слово “террористы” в тот невинный век казалось мне смешным, а угроза несуществующей. Когда через год, уже в Америке, кто-то стал терроризировать кампанию, в которой я работала, телефонными звонками, уведомляющими, что в здании спрятана бомба, моему начальнику-британцу приходилось меня чуть ли не выгонять на улицу. Он, коренной лондонец, хорошо знал, как взрывают здания. Он знал, а мне эти звонки казались шуткой дурного тона — я ничего не боялась; работы было много, и мне было жаль терять время, ожидая во дворе, пока полиция с собаками объявит очередной звонок пустой угрозой. От этой глупости меня окончательно излечило только 11-е сентября. Все это было потом, а в этот день мой разум был занят уж точно не террористами. В купе нас была шестеро, вся наша семья, но верхние полки были заняты багажом. Разместив детей, Бориных родителей и всегда удачно устраивающегося Борю, я осталась без места и вышла в коридор. Сначала я занималась привычным для меня делом, т.е. выслушивала монологи незнакомых мне возбужденных людей, кивала головой, искренне сочувствовала их семейным и прочим проблемам. Потом все разбрелись по своим купе, а я осталась в коридоре одна. Вот так я и въехала в Италию, простояв одна всю ночь на ногах у окна. Я помню, как я пыталась разглядеть названия мелькающих в темноте за окном маленьких станций, помню, как поезд влетал в туннели и вылетал с грохотом во тьму, помню, о чем я думала, и как мне было тревожно и неуютно. Спать мне не хотелось. Это была одна из самых памятных ночей в моей жизни, ночь между странами, между жизнями, ночь, в которую я пыталась что-то просчитать, что-то предугадать, и не угадала ничего, даже того, что эта страна станет мне как-то по-особому дорога. С рассветом я все-таки пробилась в свое купе и чуть-чуть подремала. Где-то в часе езды от Рима поезд остановился в чистом поле и нашему вагону была дана команда выгружаться. Началась паника: пожилые люди боялись, что поезд тронется и увезет их чемоданы и баулы. Быстро выстроилась цепочка из мужчин помоложе, и частично через двери, частично через окна все вещи были выгружены. Поезд ушел, а мы, отдышавшись, увидели невдалеке автобусы, которые, как оказалось, ждали именно нас. Как нам потом объяснили, место выгрузки каждый раз меняли, чтобы обмануть все тех же террористов. Автобусы отвезли нас в Рим в незабываемый отель “Нордланд”, в котором нам предстояло провести неделю. За эту неделю мы должны были, помимо всяких бумажных дел, самостоятельно снять себе квартиру в единственном выделенном в то время для этого месте – курортном городке по имени Ладисполи. С легким трепетом в душе я сегодня нашла этот отель на TripAdvisor. Оказывается, он все еще существует, и идти от него пешком до Колизея действительно часа полтора, а транспортом всего 47 минут, но на транспорт не было денег. Гости отеля считают его средненьким, он занимает среди 1264 отелей Рима не самое почетное 1035-е место. Это правильно, таким он задним числом и помнится, не в Хилтоне же нас было поселять, да мы тогда и слов таких не знали. Отель “Нордланд” предоставлял нам полный пансион. Незабываемым он стал для меня в тот момент, когда мы в первый вечер спустились к ужину и я увидела, как мои сотоварищи по эмиграции штурмуют прилавок с булочками, бесцеремонно отталкивая тех, кто послабее. Для меня это был момент крушения многих иллюзий. Я вдруг поняла, что провела 40 лет в какой-то теплице и по определению считала всех эмигрантов людьми интеллигентными, уезжающими по тем же идейным соображениям, по которым уезжали мы. Термина “колбасная эмиграция” тогда, по-моему, еще не существовало, а я только потом, в Ладисполи, четко поняла, что некоторые люди, попав в хоть сколько-то экстремальную ситуацию, начинают искренне считать все дозволенным. Да, денег не хватало, но никто не голодал, и мне стало страшно от того, как быстро люди забывают про такую мелочь, как чувство собственного достоинства. Я была большим двигателем...

Прочитайте больше