Карибское Море, Чертов Остров, Амазонка, часть 1

I Карибское море

Мой первый южный круиз состоялся вскоре после нашего приезда в Америку. Мы взяли с собой еще совсем маленькую младшенькую и поплыли в места, которые мне тогда казались необыкновенно экзотическими. Тепло, “синее море, белый пароход” – пальмы, рай да и только. С каким трепетом я шла в свою первую экскурсию по так называемым джунглям. На пятой экскурсии возникло твердое чувство, что все острова в той или иной степени похожи друг на друга, что самое лучшее, что там есть, это то самое “синее море”, и “белый пароход” мы вычеркнули на много лет, вычеркнули до тех пор, пока не поняли, что в места вроде Арктики и Антарктики иначе не добраться. Из того первого плавания почему-то осталось милое мне воспоминание о том, как мы ночью подплывали к Гваделупе, вдали мерцали огоньки, и я одна стояла в темноте на палубе и тихо мурлыкала Городницкого:

“На палубе ночной постой и помолчи.
Мечтать за сорок лет по меньшей мере глупо.
Над тёмною водой огни горят в ночи –
Там встретит поутру нас остров Гваделупа.
Пусть годы с головы дерут за прядью прядь,
Пусть грустно от того, что без толку влюбляться, –
Не страшно потерять уменье удивлять,
Страшнее – потерять уменье удивляться.”

Самый большой эмоциональный упор в моем мурлыкании шел на вторую из процитированных мною строчек – мне было немного за сорок, и я тогда тоже считала, что таким старым мечтать уже не очень прилично. С тех прошло немало лет, вторую строчку я теперь упрямо игнорирую, иначе неинтересно жить, но с годами оценила две последние строки. Не дай мне Бог потерять способность удивляться, мне иногда кажется, что на этом я и стою.

Я не пляжный человек. Уехать из зимы в тепло, купаться в теплом-претеплом море мне очень приятно, но для меня (и я не говорю, что это правильно, ведь все люди разные) это радость чуть-чуть второго сорта, вроде обеда в хорошем ресторане. Можно обвинить меня в некоторой пресыщенности, но я не любила пляж всегда, всегда там скучала, разве что рядом была хорошая кампания, или я сама была смертельно уставшей и мне было все равно, где лежать. На кораблях в Карибском море пассажирам читают лекции о том, что и где можно выгодно купить, и это тоже не совсем по моей части.

Одно из моих ярких воспоминаний о Карибах – плавание со скатами на Большом Каймане, возможность их осторожненько погладить по бархатной коже, всячески стараясь не прикоснуться к хвосту.

На острове Роатан в Гондурасе мне на плечо в джунглях вспрыгнула веселая обезьяна и почему-то не украла мои очки.

В Белизе есть интересные старые пирамиды, построенные индейцами майя. Недавно прочла, что одну из них, возрастом в 23 века, разрушили бульдозерами ради добычи щебня, не ту, что на снимке, но всё равно как жаль.

Одно из моих любимых мест – Аруба, где море теплое-теплое, и возле него очень удобно гулять теплыми звездными вечерами.

И все-таки дух от приключений или от красоты у меня там уже захватывает редко, так что гимн наверняка заслужившему его Карибскому морю напишу не я. Именно поэтому эту часть поездки я лучше проскачу галопом. Из трех островов, к которым мы подплывали в этой поездке, мне хочется выделить Сент-Люсию.

Это – вид на два очень живописных вулканических конуса, Большой и Малый Питоны. День был пасмурный, в солнечный день снимок был бы более эффектным. Национальный парк Большого и Малого Питонов входит в список всемирного природного наследия ЮНЕСКО.

На Сент-Люсии находится единственный в мире действующий вулкан, внутрь которого можно заехать на автобусе, чтобы посмотреть (и понюхать) серные источники.

Там сохранились интересные плантации, куда можно приехать и увидеть, как растет какао, манго, бананы, кешью, как цветут цветы и как ходит по кругу симпатичный серенький ослик.

Обезьян на острове нет: основная сельскохозяйственная культура Сент-Люсии – это бананы, и конкурентов устранили почище любой мафии. На Сен-Мартене мы купались, на Тобаго плавали с маской и смотрели на кораллы. Экзотика началась после Тобаго. Оттуда наш путь лежал к Французской Гвиане.

 

II Чертов остров

 

Не знаю, из каких книг мои читатели узнавали в Советском Союзе детали печально знаменитого дела Дрейфуса. Мне же абсолютно не стыдно признаваться, что моим основным источником информации о деле Дрейфуса в детстве была моя навечно самая любимая детская книжка, а, точнее, трилогия А. Бруштейн “Дорога уходит в даль”.
Научившись под влиянием моего отца отсеивать зерна от плевел, я оставляла в стороне неизбежные революционные всплески, но с жадностью впитывала атмосферу интеллигентной ассимилированной еврейской семьи конца 19-го века, многонационального города Вильно, гимназий и институтов той поры. Персонажи этой книги для меня до сих пор не менее реальны, чем мои знакомые и родственники. Многие фразы и шутки из неё  прочно вошли в мой лексикон, а от меня в лексикон моей семьи. Когда я встречаю человека, использующего в своей речи какую-то из многочисленных книжных хохмочек, я сразу зачисляю его в разряд своих.

Дело Дрейфуса описано в этой книге глазами современников, и в ней рассказано и о самом капитане Дрейфусе, и о расколе французского общества на дрейфусаров и анти-дрейфусаров, и о знаменитом “J’accuse”, открытом письме писателя Эмиля Золя, обвинившем французское правительство в антисемитизме, и о немецком шпионе Эстергази. Прочитать об этом в детской книге в СССР было невероятной удачей. В этой же книге я впервые увидела название “Чертов остров” и, конечно, запомнила его на всю жизнь. Мысль о том, что я там буду, что когда-нибудь я приплыву туда на большом корабле, в те годы просто не могла придти даже в мою набитую всяческими невероятными фантазиями кудрявую голову.

Мои образованные читатели наверняка хорошо осведомлены о деле Дрейфуса. Я поэтому опущу многочисленные очень интересные детали и ограничусь короткой выжимкой из того, что я помню с детства, что прочла потом, когда стало легко и просто получать информацию, что я услышала на лекции на корабле, что увидела в маленьком музее на острове.

Кроме того, я попробую рассказать о группе островов Спасения в Атлантическом океане. На этих трех маленьких островах располагалась самая страшная пенальная колония Франции.

Мне повезло: корабли не часто включают Чертов остров в свой маршрут, а тем, кто хочет высадить людей на скалистый берег, океан позволяет это сделать примерно в 50% случаев. Порта на острове нет, поэтому с корабля спускаются на воду тендеры, и желающие плывут на них мимо острых камней к островам Спасения, принадлежащим Французской Гвиане.

Вода теплая, но купаться в ней нам не рекомендовали, и не только из-за камней и сильных подводных течений – в воде есть акулы.

Тюрьма на острове действовала с 1852 до 1953 года. На Чертов остров ссылали политических заключенных и самых закоренелых преступников. Из 80 000 заключенных во Францию вернулись очень немногие. Большинство быстро погибало от тропических болезней, от жестокого обращения надзирателей, от насилия со стороны других заключенных. Убежать удалось единицам: об острые камни разбивались самодельные плоты, да и акулы были и остаются прекрасными охранниками. Побеги, однако, были, и если верить прочитанному, то один изобретательный беглец сумел уплыть с острова и добраться до материка в гробу.

Общеизвестно, что капитан Дрейфус, еврей из Эльзаса, был несправедливо обвинен в шпионаже в пользу Германии, осужден, публично разжалован перед строем, и приговорен к пожизненной ссылке. На Чертовом острове ни в чем не повинный Альфред Дрейфус провел почти пять лет. Он находился в одиночном заключении, и даже охранникам было запрещено с ним разговаривать. Он не знал, что во Франции его дело живо, что его семья борется за него, что к этой борьбе стали подключаться многие другие, не знал о выступлении Золя в его защиту и последующем суде над ним, о том, что Золя был приговорен к году тюрьмы за клевету и был вынужден бежать в Англию, о разделении общества на дрейфусаров и анти-дрейфусаров.

Разделение общества действительно достигло невероятных пропорций. На лекции нам показали смешную карикатуру той эпохи. На первом рисунке гости собираются на семейный обед, и человек, сидящий во главе стола, умоляет всех не говорить о Дрейфусе.

Подпись под вторым рисунком гласит: “Они о нем поговорили”.

В 1899 году Дрейфуса, измученного тропическими лихорадками, плохим питанием, лишениями и одиночеством, привезли во Францию на пересмотр дела. В 40 лет он выглядел седым и больным стариком, но все же он выжил там, где большинство погибало. Его осуждают еще раз, но уменьшают срок заключения до 10 лет, а вскоре, вопреки негодованию своих сторонников, он соглашается на президентское помилование. Сторонники считали, что согласившись на помилование, Дрейфус как бы неявно признал свою вину. Им было легко проявлять принципиальность: они никогда не были на Чертовом острове. Только в 1906 году Дрейфус был полностью оправдан и прикомандирован к Генштабу в звании майора. Из-за плохого здоровья он подает в отставку. Интересно, что в 1908 году при перенесении останков Эмиля Золя в Пантеон в Дрейфуса стреляли, и он был легко ранен в руку. Это был не первый выстрел; в адвоката Дрейфуса Лабори стреляли еще в 1899 году.

Во время первой мировой войны Дрейфус вернулся в армию, геройски воевал за Францию и был награжден орденом Почетного Легиона. Он умер в 1935 году.

Интересная для русского читателя деталь – Чехов был активным дрейфусаром, Л.Н. Толстой же на просьбу вмешаться, высказаться, произнес следующее: “Я не знаю Дрейфуса, но я знаю многих Дрейфусов, и все они были виновны”… “Лично я уверен в виновности Дрейфуса»… Свое мнение он изменил только в 1904 году, но и тогда считал, что это малозначительное дело раздуто и не представляет никакого интереса для русского человека.

Теперь об увиденном. Из трех островов Спасения высадка разрешена только на самый большой из них, Иль Рояль. На Иль Рояль сохранился дом коменданта, в котором находится небольшой музей.

Сохранилась церковь, и в ней интересные фрески, работа одного из узников, фальшивомонетчика и талантливого художника Франсиса Лагранжа. Этот же художник сделал рисунки, ставшие документальным доказательством жестокого обращения с узниками, страшного быта сосланных преступников.

Еще одним знаменитым узником был взломщик сейфов Анри Шарьер, автор книги и герой популярного фильма “Papillon”, русское название “Мотылек”.

Сохранилось кладбище, на котором хоронили детей стражников, которое так и называется “Детское кладбище”. Эти дети были подвержены тем же тяжелым климатическим условиям и тропическим болезням, что и самые закоренелые убийцы. Узников не хоронили, их тела сбрасывали в воду на радость акулам.

Гильотина не сохранилась, а она на острове Иль Рояль была и применялась, но есть развалины тюрьмы.

Если отбросить эмоции, связанные с тюрьмой и делом Дрейфуса, то ходить по острову в хороший солнечный день было очень жарко, но приятно.

Животный мир разнообразен и красочен. По кладбищу носятся обезьяны, одиночки и мамы с детками.

Дорогу то и дело перебегают большие местные грызуны агути, существенно более крупные длинноногие родственники морских свинок. Помните, в “Таинственном острове” Наб варил из них суп? Правильно делаете, если не помните, мою голову хорошо бы как следует пропылесосить. На Чертовом острове я увидела агути в первый раз. Много красавцев попугаев. Змей не видела, это хорошо.

Сам Чертов остров зарос пальмами и кажется рекламой какого-нибудь эксклюзивного курорта.

На Иль Рояль много цветов, недавно построили отель с хорошим французским рестораном. Все трагедии прошлого со временем превращаются в прекрасные коммерческие возможности.

От островов Спасения наш корабль поплыл дальше на юг, пересек экватор и достиг основной цели нашего путешествия – реки Амазонки.

Продолжение следует

Мара Мордухович, Энн Арбор, январь 2013

Copyright @ Margaret Mordukhovich, www.maratravelblog.com