Япония

Вскоре после приезда в Америку мой непоседливый муж впервые летел в Японию на конференцию. Он летел, а у меня не было отпуска, и я очень горевала, потому что я, для которой Япония в то время звучала почти как Марс, считала, что так далеко из Америки дважды не летают, и мне ее уже никогда не увидеть. Оказалось, что я ошиблась, и что Боря готов туда лететь и дважды, и пять раз, что он и делал. Впрочем, моя очередь и вправду подошла только через 18 лет, и приехала я туда в декабре 2008 года не в лучшем состоянии.

Я тогда вот уже четвертый месяц путешествовала по белому свету с выбитым диском в позвоночнике. Делала я это не из мазохизма, а потому что все было давно запланировано, а заболела я незадолго до отъезда. Те, кто когда-либо испытал проблемы с позвоночником, понимают, что странствовать в таком состоянии очень трудно. Незадолго до этого мы переместились из Европы на Тайвань. Я туда еле долетела, на Японию у меня не было сил, я брыкалась, как могла, но Боря меня туда потащил силком, и я до сих пор ему за это признательна, причем не только за красоты. Эта поездка познакомила меня с тем, каким может быть иглоукалывание у настоящего специалиста.

До этого я испробовала этот метод на Тайване. Пробовать в этот момент я готова была все, включая крысиный яд. Крысиный яд мне, на счастье, никто не предложил, а иглоукалывание порекомендовал один старый знакомый, гостивший в то время на Тайване профессор из Европы. Над этим человеком, как оказалось, с 92-го года висит страшный диагноз – рассеянный склероз. Поскольку и тогда, и сейчас аутоиммунные болезни считаются, за малым исключением, неизлечимыми, и все лечение состоит в том, что процесс замедляют лекарствами, подавляющими иммунную систему, он в свое время отказался от всех традиционных лечений и лечится вот уже больше 20 лет только иглоукалыванием. Сейчас, много лет спустя, это заядлый путешественник, крепкий мужчина без малейших симптомов. Увидев мою интересную бледность и то, как я хожу, он взял меня с собой к своему тайваньскому врачу. Яд не яд, но иглоукалывание на Тайване тоже было маленькой радостью, а точнее, китайской пыткой – в меня глубоко втыкали иголки, приговаривая: “Глубокий вздох, будет не так больно”, а потом иголки подключали к току. Поскольку иглы втыкались прямо в самые болезненные места, ощущение было острое, а толку не было, мне становилось всё хуже.

Этот опыт мог меня навсегда отвратить от экспериментов с восточной медициной, но, к счастью, муж заранее договорился со своим коллегой в Японии, который нашел для меня специалиста совсем другого калибра.

В первый же день в Киото меня, настроенную чрезвычайно скептически, отвели к нему, и разница была ошеломляющей. Пришла я к врачу с двумя посланными добрым профессором японками, которые, вооруженные электронным словарем, должны были переводить и всячески мне помогать. Помогать им пришлось с порога. В Японии, входя в помещение, надо снимать обувь. В моем случае об этом не могло быть и речи, согнуться я не могла. Дамы к глубокому моему смущению сняли с меня обувь, помогли раздеться и, объяснив врачу, что “бедная Андалузия была ужасная страдалица”*, уложили меня на диван. Я напряглась, но тут началось колдовство.  Врач что-то считал, мерил, иголки втыкал вдали от наболевших мест на глубину всего 1 мм, и все это было абсолютно безболезненно. Если уж такие страдания не помогли, решила я, то это уж точно трата времени.

Уныло отлежав час, я осторожно поднялась со стерильной кушетки и вдруг поняла, что могу сама одеться, нагнуться и завязать шнурки. После первого же сеанса я смогла почти без болей ходить по Киото 3 часа, поражая этим саму себя. Мои ассистентки были так потрясены моим прогрессом, что среди полного здоровья записались на всякий случай к этому врачу на прием.

К сожалению, в Киото у меня хватило времени только на 3 сеанса, и через несколько недель боль вернулась, но я приехала домой с твердой верой в то, что, если найти по-настоящему хорошего специалиста, этот человек может реально помочь. Теперь я этим и спасаюсь, отыскав в своем городе специалистов по иглоукалыванию в седьмом и восьмом поколении, мать и сына, отец и дед которых лечил самого Мао Цзедуна. Вот уж никогда не ожидала, что я буду иметь пусть и очень опосредованную, но все-таки связь с Председателем Мао.

Почти покончив с восточной медициной (почти, потому что я надеюсь вернуться к ней, описывая Корею), я, наконец-то, перехожу к туристическим впечатлениям, перемешивая воспоминания пятилетней давности со свежими впечатлениями последнего визита, а декабрьские снимки 2008-го года с весенними фотографиями 2013-го.

Парки и храмы Киото – одно из самых сильных японских впечатлений. Сезон был не лучший, в декабре ничего не цвело, но во всём есть своя красота, и в этом времени была лёгкая грусть, которая видна в фотографиях.

Город Киото одиннадцать веков был имперской столицей, и хотя на его долю пришлось немало пожаров, войн и землетрясений, в нем сохранилось множество замечательных храмов, садов и дворцов. Безмерно грустно думать, что он входил и даже возглавлял список городов, предназначенных для атомной бомбардировки. Польза путешествий – тогдашний американский министр обороны Генри Стимсон провел в этом городе свой медовый месяц, был знаком с его красотой и культурным значением и лично вычеркнул Киото из страшного  списка, заменив его менее красивым городом Нагасаки. Меня поразило в этой истории то, как один человек одним росчерком пера единолично решил судьбы десятков тысяч людей, “кому жить и кому умереть”. Куда там древнегреческой богине Атропос с ее маленькими ножницами.

Специфика наших путешествий позволяет, а порой и заставляет меня влезать в обычные городские автобусы, где я очень часто являюсь единственной иностранкой, ездить в поездах, учиться ориентироваться в схемах метро и находить нужные места даже в странах экзотических. В Китае это было часто мучительно, в Японии же я это всегда делала с удовольствием. Одно из первых впечатлений – городские автобусы ходят с той же точностью, что и поезда – минута в минуту. Если на остановке написано, что автобус придет в 11:43, он придет в 11:43 и ни на минуту позже. Городские пробки учтены, все просчитано, графики составлены с прозорливостью богов.

Всюду чисто, рестораны стерильны, номера гостиниц вылизаны, парки ухожены, улицы выметены, мусор рассортирован. Если вы, как я, любите японскую кухню, то тут для вас кулинарный рай. Есть маленькие рестораны, куда ходят только местные, где никто не говорит по-английски и объясниться можно только улыбками и жестами, а иногда и с помощью какого-нибудь доброжелательного клиента, всегда готового услужить иностранцу.

Есть очень изысканные места, где все говорят по-английски и куда, как нам объяснили, водят гостей на бизнес-обеды, и где я на сей раз заметила, что в Японии происходят перемены. В мой первый визит на таком бизнес-обеде я была единственной женщиной, и мне все блюда подавали последней. Ресторан был французский, и я подумала “О-ля-ля, галантным французам это бы не понравилось”. В 2013-ом на бизнес-обеде я опять была единственной женщиной, но на сей раз меня уже обслуживали первой. Жены местных профессоров на официальные обеды не ходят, но зато на этот раз на обед неофициальный профессора пришли вместе с женами, и это, по-моему, тоже указывает на перемены в статусе женщин.

В Токио по старому городу оба раза нас водил коренной уроженец, токиец в третьем поколении, человек, выросший в этом районе и до сих пор там, в том же самом месте живущий, милый профессор математики, показавший нам узкие улочки старого города и настоящие, отнюдь не туристские храмы, в которых молятся токийцы, в том числе и тот, куда ходит его семья, и даже познакомивший нас со своим священником.

Мы видели не историческое, а подлинное японское кладбище, где похоронены родители нашего знакомого.

Мы пили чай с настоящим японским тортиком в настоящем старом токийском доме, что было, как нам потом объяснили, большой честью.

Еще большим знаком уважения было то, что наш хозяин принес, развернул и показал нам бережно завернутые самурайские мечи своего деда. Мечей было три, все очень длинные и очень острые, а интерьер дома очень минималистский и очень японский, хотя, к моей радости, чай мы пили сидя на обычных стульях за обычным столом.

В музее наш доброжелательный профессор был заметно поражен, когда я обрадовалась, опознав издали весьма знаменитую гравюру Хокусаи. Я подумала, что я бы не удивилась, если бы он узнал работу Рембрандта или Ван Гога.

Японцы не умеют говорить “нет”. Это невежливо, неприлично, и даже очень знакомые с западными традициями ученые не могут этот барьер преодолеть. Если тебе на простой вопрос не ответили, значит, скорее всего, ответ отрицательный. Мой муж, придя в университет, по американской привычке спросил у своих коллег, есть ли у них кофе. В ответ – молчание. Боря – человек настойчивый, попробовал спросить еще раз и получил тот же ответ.

Они не называют друг друга по именам, и западное амикошонство им, по-моему, не всегда по душе. Они называют меня по имени, но это требует от них известного внутреннего усилия, и к моему имени всегда добавляется вежливая частица “сан”. Я обращаюсь к ним “профессор такой-то”, и меня ни разу не поправили даже те, кого я знаю больше двадцати лет. Их сложная иерархия отношений требует серьезного изучения, их церемонные поклоны лучше не пытаться имитировать, у вас все равно ничего не получится. Мне кажется, что по определению мы в их глазах все-таки немножко дикари и наверняка совершаем так много faux pas, что, может быть, поэтому они и удивляются, если мы хоть что-то понимаем в их искусстве.

Свое искусство и природу японцы чувствуют очень тонко. У меня был в последней поездке милый эпизод, в котором природа и искусство переплелись. Я стояла на террасе храма в парке Уэно в Токио и заметила необычной формы дерево. Конечно, фотограф во мне возрадовался, и, полюбовавшись, я навела на дерево свой фотоаппарат. Тут ко мне подошел японец и на хорошем английском сказал: “Я вижу, вы заметили это дерево. Я хотел бы вам о нем рассказать”. Оказалось, что похожее дерево было нарисовано на знаменитой картине, и местный священник попросил садовника вырастить ему точно такое же.

Мой собеседник отвел меня в сторону и показал не замеченную мною раньше репродукцию с картины. Как же надо любить живопись и природу, чтобы попытаться вырастить дерево с картины. Как же надо это ценить, чтобы захотеть поделиться историей сосны с незнакомой иностранкой.

В смысле любви к природе я тоже почти японка и в качестве таковой вытащила мужа посмотреть Фудзияму весной. Фудзияма, или Фудзи – гора священная, место поклонения и паломничества, частая гостья на японских картинах. Я уже однажды видела ее во всей красе из окон мчащегося поезда Киото – Токио, но из поезда почти не считается, да и Боря ее тогда благополучно проспал.

В горах цвела сакура. Фудзи была к нам благосклонна, и мы видели ее во всей красе. Я была этому рада. Для меня какие-то места связаны с давними воспоминаниями о том, как в советское время я читала о них и думала: “Как жаль, что я этого никогда не увижу”. Фудзи – одно из таких мест, встречи с которыми напоминают мне о том, что слово “никогда” должно применяться осторожно, лучше всего по отношению к покойникам. Живым жизнь обожает преподносить сюрпризы, и, к счастью, иногда они бывают приятными.

Мы были на серных источниках, таких горячих, что в них можно сварить яйцо. Все покупали и ели эти яйца, и я решила не отставать. У них своеобразный запах и привкус, они полезны в малых дозах, но нас предупредили, что больше двух в один присест съедать не стоит, можно заболеть.

Нам повезло, и мы увидели настоящую традиционную японскую свадьбу в знаменитом храме в Токио, что, по словам нашего токийца, огромная редкость – он, прожив жизнь в Токио, не видел этого ни разу. Это было очень красиво, красочно, как в театре, в сопровождении старинной музыки. Мы также видели в храме японские похороны, явление несомненно более частое, с барабанным боем и с участием босоногих буддийских монахов.

В Токио много храмов, в том числе известный буддийский храм Зоджоджи. Здесь находится знаменитое кладбище, где, в частности, похоронены шесть из пятнадцати военачальников-сёгунов из знаменитой династии Токугава. Рядом с ним расположено нечто совершенно удивительное – рядами стоят каменные куклы, одетые в вязаные шапочки, в пальтишках, со слюнявчиками, некоторые с игрушками. Это так называемый сад нерожденных детей. К нерожденным детям относятся жертвы выкидыша, мертворожденные дети, а также дети, погибшие в результате аборта. Тоскующие родители навещают памятники своим неслучившимся малышам, приносят им свои дары. Страшновато, особенно когда представляешь себе, как женщина, сделавшая по какой-то причине аборт, приходит из года в год к статуе ребенка, которого она своим же решением лишила жизни.

В Японии есть поговорка “Never say ‘kekko’ until you’ve seen Nikko”. ‘Kekko’ означает прекрасный, величественный, и я теперь могу это слово использовать с законным основанием. Поговорки обычно не врут, и это место в горах, в 140 километрах к северу от Токио, не зря входит в лист сокровищ ЮНЕСКО.

Основная достопримечательность Никко – это святилище, построенное на месте захоронения основателя великой династии, военачальника и государственного деятеля  Иэясу Токугавы.

Святилище это синтоисткое, и, как всегда, в таких храмах много фигурок животных.

Общеизвестный ныне образ трех обезьян, одна из которых не слышит, другая не видит, а третья не говорит, по мнению ученых родился именно в Японии. Нет точной уверенности, когда именно трех обезьян стали сливать в единый образ, но явно не позднее 1636 года, когда возникли самые знаменитые три обезьяны – вот эта очень симпатичная резьба из Никко.

Возвращаясь к Токио, я хочу еще раз подчеркнуть красоту его парков. Я уже упоминала парк Уэно в Токио. В этом парке посажено более 1000 деревьев сакуры, и это стандартное место паломничества в период ее цветения. В конце недели деревья начали отцветать, и в водоемах парка плавали лепестки вишен.

Помимо деревьев цветов и храмов, там находится Национальный музей Японии, что всегда интересно. Кроме керамики, гравюр и расписанных ширм там можно увидеть, например, подлинный костюм самурая.

Весной в Уэно был открыт замечательный сад пионов, в другой сезон в этом месте наверняка будут цвести другие цветы.

Я очень рекомендую парк Хама Рикю, бывшие угодья для утиной охоты для сёгунов в эпоху Эдо, с его водоемами, чайными домиками и замечательными серыми цаплями. По Императорскому саду мы гуляли в дождь, и у меня нет оттуда впечатляющих фотографий, но он тоже очень хорош.

Для полноты картины привожу фотографию осеннего парка, снятую мною в 2008 году, так что сезон выбирайте сами.

Это – снимок ночной Гиндзы, самой знаменитой торговой улицы Японии.

Так был украшен один из торговых центров на Гиндзе в декабре 2008 года.

Я не люблю тратить время на покупки за рубежом и в основном ограничиваюсь приобретением масок или клоунов, которые украшают наш дом и напоминают мне о путешествиях. Здесь же мне понадобилась утерянная перед этим в Китае деталька от фотоаппарата, и за ней я поехала в район, специализирующийся на электронике. Я увезла оттуда не только недостающую деталь, но и сильное впечатление от размеров отдельно взятых магазинов в этом районе, от разнообразия отделов и ассортимента, а также от количества разных магазинов электроники, собранных вместе в одном районе.

Ну, что еще рассказать про Японию. Я несколько раз видела на улице гейш. Это было в Киото, и я бы их не отличила от обычных женщин в кимоно, если бы была в это время без сопровождающего японца. Мой спутник все время подчеркивал, что гейша – это образованная женщина, талантливая актриса, которая может развлекать гостей приятной и умной беседой, чья работа – быть хозяйкой банкетов и чайных церемоний, и чья любовная жизнь всегда отделена от жизни профессиональной. Существуют дорогие проститутки, которые выдают себя за гейш, но это совершенно другой бизнес, и ведут его совершенно другие женщины. Смешная деталь – у последних кимоно из практических соображений завязано впереди простым, легко развязывающимся узлом, а у настоящих гейш узел всегда сзади и очень сложный.

В основном же современные японцы одеваются чуть формальнее, чем американцы, скорее как европейцы, и люди в кимоно попадаются на улицах не так уж часто.

Побывав в Японии, трудно не почувствовать к ней огромное уважение. Крошечная страна с неплодородными почвами сумела построить третью в мире экономику. Но, восхищаясь их изобретательностью и трудолюбием, я еще более преклоняюсь перед тем, как милитаризованная и экспансионистская страна, которая никогда не была демократической, сумела через два года после войны, оккупированная союзниками, принять демократическую конституцию и вскоре создать прекрасно действующую демократию, которая, как и Великобритания, величается Конституционной парламентарной монархией. Мои читатели знают, как трудно строится настоящая демократия в стране без демократического прошлого – японцы смогли и это. Принять прогрессивную конституцию легко, достаточно вспомнить “Сталинскую конституцию” 1936 года. Японцы же свою конституцию воплотили в жизнь дисциплинированно и эффективно, как они эффективно воплощают в жизнь свои и чужие многочисленные изобретения.

В моем описании страны восходящего солнца есть большие дыры, например, я не была в древней столице городе Нара, но я, как всегда, пишу только о том, что сама увидела, прочувствовала и, конечно, сфотографировала. Не была я также на маленьких островах, например, на острове с милым названием Сикоку, которое я запомнила со школьных лет только потому, что так назвали, ткнув пальцем в карту мира, котенка моей одноклассницы.

При всех ограничениях, моя выборка по-своему представительна: древний город Киото; современный мегаполис Токио; вулкан Фудзи; живописное озеро Аши, возникшее на месте вулканического кратера, по которому мы плавали на пиратском бриге, и деревушке Хаконе; а также горный национальный парк и средневековый храм в Никко. В этом списке нет дыр – я посоветовала бы не пропустить ни одно из них.

Я рада, что побывала Маргарет-сан, многое узнала, немало увидела. От людей, приехавших в Японию всерьез, на годы, чтобы там работать и жить, я слышала самые разные мнения.  Некоторые говорили о том, как трудно в эту среду вписаться. Таким же как мы, туристам или временным визитерам, там весьма комфортабельно и очень интересно, настолько, что именно в этом качестве я бы в Японию ещё раз вернулась, и даже была бы непрочь там пожить пару месяцев, а таких стран в моем списке не так уж много, хватит пальцев на одной руке.

Мара Мордухович, Энн Арбор, апрель 2013 – январь 2014

Copyright @ Margaret Mordukhovich, www.maratravelblog.com